Преступное венчание

Чудилось, Лех бесконечно долго летел по длинному узкому колодцу, обдирая плечи о его стены. Но вот согнутые ноги с силою ткнулись в землю, Лех повалился на бок, на миг оглушенный падением, но, тотчас очнувшись, рванулся в сторону, понимая, что иначе прямо на него со страшной силой рухнет Василь. И впрямь, Главач грянулся рядом почти сразу и зашептал:

– Ползи, не мешкай! Сейчас ка-ак…

Он не договорил. Вверху глухо ухнуло, земля сотряслась, с потолка узкой штольни посыпался песок, и долго еще ходили в земляной толще глухие стоны – эхо взрыва, который стер с лица земли хатку-предательницу и закрыл от преследователей потайной ход.

– Что-то тесновато здесь! – прохрипел Василий. – Пропусти-ка меня вперед. Поглядим, чего я за десяток лет не позабыл!

Он кое-как прополз мимо Леха – здесь и двум кошкам-то было бы тесно! – а потом долго стучал кресалом, пытаясь зажечь огарочек свечки, который всегда лежал у него в кисете. Воздуху в подземелье было так мало, что огонь никак не хотел разгораться.

Наконец вспыхнул. Обмотав его снизу мотузочкою[60], чтобы не обжечься, Василь взял огарок в зубы и, сделав Леху знак следовать за ним, пополз по темному проходу. Сердце Леха колотилось в самом горле, кровь стучала в висках, колени и руки подкашивались. Сильнее духоты и усталости терзали мысли. Догадался ли Василь, путеводная нить какого предательства привела их к Явдошке?

Большого ума не надо, чтобы понять: никакой свадьбы Гриц Главач гулять не собирался – Василя его именем просто заманили в ловушку! Но у Леха язык не поворачивался высказать свои подозрения насчет Славка; и вместо этого он спросил Главача, откуда ему ведом потайной ход.

Оказалось, что покойный муж Явдошки, Охрим, был при жизни закадычным дружком Василя. Тогда Главач и в мыслях не держал любовных отношений с бойкой молодицей; судьба свела их позже… И вот Охрим как-то раз поведал другу тайну сего лаза. Гуляли слухи, что сам казак Мамай[61], вечно живой, неумирающий, вырыл его чуть ли не два века назад, когда здешние места кишели разной вражьей нечистью. За достоверность сих слухов, понятно, Василь не ручался, но десять лет назад им с Охримом довелось спастись здесь. Судя по тому, как вросли доски в глинобитный пол Явдошкиной хаты, потайною дорогою с тех давних пор не пользовались.

– А Явдошка? – встревоженно спросил Лех. – Ей про сей лаз ведомо?

Василь пожал плечами, отчего на низком своде заплясала, изломилась его причудливая тень.

– Борони Боже!.. Уповаю, что лишь про вход знала чертова баба, а про выход как ей проведать? С ее-то телесами здесь и пол-аршина не проползти! Да и Охрим был на язык крепок, что твой кремень.

– Так оно… – пробормотал Лех, замечая, что голос Василя почему-то звучит не больно уверенно. Но коли другой дороги к спасению все равно не было, им оставалось только надеяться на «пани удачу», как сказал Главач.

Отдохнув немного, двинулись дальше. По расчетам Леха, наверху давно уже наступила ночь, а они все шли да шли по каменистым подвалам. Путеводный огарок давно погас, продвигались ощупью, спотыкаясь и сгорбившись. Заблудиться было невозможно: следовало только подчиняться изгибам каменного коридора. Василь пояснил, что они уже добрались до того самого кряжа, который утесом вдавался в Днепр. Там, в одной из пещер, и таился выход из этого бесконечного коридора.

Василь, не прерывая медлительного своего продвижения и не поворачивая головы, проговорил:

– Я первый выйду, а ты помешкай. Коли что не так, шумнуть поспею.

И с этими словами он вдруг исчез из глаз Леха, канув в щель, ведущую уже на свет Божий.

Оно, конечно, помешкать следовало бы… Но Лех не смог заставить себя даже одно лишнее мгновение оставаться в опостылевшем подземелье. Он рванулся вперед и выскочил из пещеры почти следом за Василем.

«Боже! Господи всемилостивый! Благодарю тебя за солнце, за сей несравненно свежий ветер!..»

От яркого света Лех на миг ослеп и замер, беспомощно протянув руки вперед… Но вот огненные круги перед глазами разошлись, и он увидел, что стоит на небольшой, но весьма живописной площадке, поросшей густою высокою травою, с западной стороны упирающейся в Днепр, с севера и востока затененной густым кустарником, и с южной, за спиною Леха, загроможденной стеною гранитных скал, покрытых мхом. И щель, из которой он только что вырвался, отыскал бы только сведущий глаз. Он и сам не смог бы вернуться в пещеру, даже если бы хотел!

Впрочем, хотеть-то он хотел, но… руки его уже оказались заломлены, к горлу приставлено лезвие сабли, а у ног его был простерт недвижимый, с окровавленной головою Василь.

Да, здесь их поджидали, и, выходило, Охрим вовсе не был так уж крепок на язык, как думалось Василю!..

* * *

– Пугу-пугу!

Лех с трудом поднял голову. Василь тяжело, неровно дышит рядом. Коснулся его лба. Ладонь сразу стала влажной. Ох, так весь и пылает. И тихонько стонет во сне. Может быть, это он звал?

– Пугу-пугу!

– Козак с лугу! – шепнул Лех отзыв, хорошо знакомый всем запорожцам, и взглянул вверх.