Преступные камни

— Прилетим — Славку убью! — сказала Машка, когда мы сидели в кафе венского аэропорта и смотрели, как сограждане переминаются в длиннющей очереди к выходу, хотя до объявления посадки оставалось еще полчаса.

— Тебе мало трупов? — спросила я.

— Как раз более чем достаточно. Больше не буду верить ничьим рассказам про путешествия!

— В смысле?

— Мне не показалась Вена скучной. — Машка запихнула в рот очередное пирожное. — В следующий раз поедем туда, где поспокойнее. В Мексику, Ирак, Афганистан, Сирию.

— Не советую, — буркнул Гена: он, поддавшись Машкиным чарам, решил лететь с нами одним рейсом. — Самое спокойное место — детская песочница. Сидишь жопой в песке, лепишь куличики. Ну еще в Новой Зеландии, говорят, тишь да гладь.

Я улыбнулась, потому что знала правду. Даже самое тихое место мира с приездом Машки непременно превращается в место преступления.

P. S. Автор благодарит замечательного венского гида Екатерину Ярикову за рассказанную историю о звездах Сиси. Все, кроме убийства на новогоднем концерте и подделки этих звезд, — чистая правда…

Галина Романова • Семейная ценность •

Глава 1

— А какое у тебя самое счастливое воспоминание об этом месте, Игореша?

Его девушка, которой не всегда удавалось быть незаметной, особенно тогда, когда ему этого отчаянно хотелось, провела ногтем вдоль его позвоночника. Нагретой на солнце коже сделалось больно.

— Не надо, — шевельнулся он. И сонно пробормотал: — Мне неприятно.

— Ты ведь все каникулы проводил здесь, да?

Он чуть приоткрыл глаза и сквозь ресницы посмотрел на реку. Очень быстрая и глубокая вода. Даже солнце не отражалось в ней. Вода в самый яркий полдень оставалась темной. Многим его друзьям, которых он привозил сюда на отдых с рыбалкой, это место не нравилось. Они считали его неприветливым, воды — зловещими.

— Здесь все время что-то случается, Гошка! — упрекнул его однажды друг и коллега Ваня Строев. — То Серега ногу сломает. То у Вали аллергия на укус неведомого насекомого, от которой она потом год лечилась. Теперь вот я…

Ваня Строев, который отдыхал здесь с ним в прошлом июне, нечаянно подстрелил свою собаку. Не насмерть, слава богу! Но переживал ужасно. И собаке досталось, пришлось оперировать.

И место это Ваня окрестил проклятым.

— Не иначе, ты тут что-то натворил, Гоша, — страшно округлял Ваня глаза и косился в его сторону. — Какой-то зловещий шлейф тянется за тобой!

— Откуда? — фыркал он в ответ.

— Из детства! Что-то такое здесь произошло давным-давно. Что-то ты натворил. И теперь тебе это место мстит!

Вообще-то Игорь все это запросто мог бы оспорить.

Во-первых, чтобы не страдать на отдыхе от увечий, надо соблюдать технику безопасности. Не скакать с «тарзанки» в хлам пьяным, прыгнув не в воду, а на берег, как это сделал Серега, потому и ногу сломал. И не лезть в заросли, где поселился осиный рой, чтобы не быть жестоко покусанной. Так именно и случилось с Валей. Ну, а несчастный случай с Ваниной собакой так вообще из разряда курьезов. Он сначала натаскал свою собаку на игру с тарелками. А потом в ее присутствии принялся по этим тарелкам лупить из ружья. Бедное доверчивое животное, не поняв посыла, подпрыгнуло за летящей тарелкой и словило пулю.

А виноват Игорь! Кто же еще?! Он всегда, у всех и во всем виноват. С детства!

— Игореша, ну какое у тебя самое приятное воспоминание из детства, а? Ну, скажи! Ну, скажи! — голос его девушки терзал ушные перепонки, заглушая птичий щебет и шум воды на перекате.

— Новый год, — пробурчал он нехотя. — Когда елка нарядная, стол с праздничной едой, семья вместе. Гости…

— Нет же, нет. Я про это место. Про твои летние каникулы. Какое у тебя самое счастливое воспоминание?

— Их было много, — проговорил он после недолгого раздумья.

— А самое-самое? С чем связано?

— Ни с чем, а с кем, — поправил он.

— И с кем?

— С бабушкой, — он вздохнул и закрыл глаза.

И тут же увидел ее, будто она на самом деле стояла в паре метров от него, посматривая в его сторону с нежной улыбкой.

Высокая, худенькая, с прямой спиной, которую не согнули годы и горе. Волосы седые, волнистые. Она очень красиво убирала их наверх. Пряди выбивались, колыхались при ходьбе и всегда напоминали Игорю ковыль.

— Мы очень дружны были с ней. Она всегда говорила, что я второй человек на Земле, которого она любит больше жизни.

— А первый кто?

— Первым для нее всегда был мой отец. Она всегда его любила больше, чем дядю.

— А у тебя есть дядя?

Его девушка привстала с полотенца, на котором загорала. Слегка толкнула его в бок.

— Ты никогда не говорил, что у тебя есть дядя. Я думала, что у тебя, кроме родителей, больше нет родственников. А оказывается, есть бабушка, дядя.

— Нет. У меня никого нет. — Игорь стиснул зубы и процедил: — Кроме родителей.

— Понятно…

Ее голова снова легла на полотенце, длинные волосы разметались, задевая его кожу. Сделалось щекотно. Он резко сел и уставился на реку.