Преступный ход конем

Итак, фактически Краснов признался, что передал Роману Лихареву деньги, но вину за его смерть брать на себя по-прежнему не желает.

Хотя я уже и сама чувствовала, что снова копаю не там. Окажись Краснов виновным в смерти Лихарева, он не стал бы рассуждать о возможностях, которые открывались перед ним с победой Пульсара. Если начистоту, окажись он виновным в смерти, он вообще не стал бы со мной откровенничать. И уж точно не рискнул бы сам заговорить о фольге. Да, будь он виновен в смерти, он, скорее всего, вежливо выслушал бы меня, и на этом наша беседа бы закончилась.

– На вашем месте я все силы бросил бы на то, чтобы найти человека, который завладел содержимым этого пакета из фольги. – Краснов пристально смотрел мне в глаза. – Кто последним держал ее в руках, тот и есть настоящий виновник смерти Романа. Да и Ильшата тоже. Думаю, там, откуда взяли эту фольгу, наверняка будут вам благодарны, если вы сумеете вернуть то, что было украдено. Вы меня понимаете, Татьяна?

О да, кто бы не понял, что мне только что предложили отступные за молчание. Но ответить я не успела – толпа вдруг оживилась, меня толкнули, пришлось сделать шаг в сторону. В эту минуту я неожиданно заметила Евгению. Оказывается, она стояла в каких-то двух шагах от нас, а не заметила я ее раньше только потому, что ей почти полностью удалось спрятаться за кустом. Поза Евгении показалась мне какой-то неестественной, но всерьез задуматься я не успела: из дверей уже выносили первый гроб.

– Вы не ответили на мой вопрос, – услышала я голос Краснова.

– Простите. Я прекрасно вас поняла. – Я подняла на него глаза. – Думаю, в ваших словах есть резон. Займусь этим сразу после похорон. На фольге наверняка остались отпечатки пальцев. Вернусь в гостиницу и немедленно отправлю ее на экспертизу.

Конечно, я была так откровенна именно в расчете на то, что Краснов задергается, услышав об отпечатках. Я ни минуты не сомневалась, что его пальцы тоже там. Ничуть не бывало – в ответ он согласно закивал:

– Так и сделайте, Татьяна. Выясните, кому принадлежат отпечатки с фольги, и узнаете, кто убийца. А у меня к вам будет одна крохотная просьба. Не сочтите за труд – сообщите, когда все закончится, в чем там было дело. Вы меня настолько заинтриговали, что теперь я не успокоюсь, пока не узнаю все до конца.

– Подумаю, – рассеянно ответила я, стараясь не упустить из вида Евгению.

Ее поведение показалось мне странным. Случайно ли она оказалась за этими кустами и как много успела услышать? Я уже собралась подойти к ней и прямо обо всем спросить, как вдруг между нами нарисовался Боливар.

– Женя, что вы стоите на отшибе? Пойдемте вперед, как-никак вы самый близкий друг Романа и Ильшата. Нечего вам здесь стоять как бедной родственнице.

Евгения вздрогнула от неожиданности и бросила испуганный взгляд в нашу сторону.

– О, за нами, оказывается, наблюдают? Ваши штучки? – Краснов с презрением глянул на меня.

А Боливар уже тащил Евгению вперед. Она вяло сопротивлялась и что-то лепетала о желании побыть в одиночестве, но Боливар ее не слушал. Через минуту оба стояли с противоположной стороны крыльца и наблюдали, как гроб с телом Романа устанавливают на специальной подставке.

– Учтите, Татьяна, если ваша помощница записывала этот разговор и вам придет в голову использовать где-то эту запись, ничего хорошего вам не обещаю, – прошептал Краснов мне прямо в ухо. – Мое терпение не бесконечно.

Я не стала отвечать на эту угрозу. Мне и самой было не по себе от мысли, что нас могли подслушивать. Зачем Евгения это делала? Что пыталась узнать? Да, неприятная ситуация.

Над гробом звучали прощальные слова, а я все стояла в задумчивости. Затылок покалывало – как всегда, когда совершалось что-то действительно важное, чего я никак не имела права упустить. Что же так насторожило меня в поведении Евгении? Да, она явно испугалась, когда поняла, что замечена. И выражение ее лица до того, как перед ней возник Боливар, тоже было странным. Напряженная, неестественная поза свидетельствовала, что Евгения наверняка подслушивала и старалась не пропустить ни единого слова в нашем разговоре.

Нет, не просто не пропустить. Она услышала что-то, что ее крайне встревожило. О чем мы говорили в тот момент? Краснов намекал, что отблагодарит того, кто сумеет найти деньги. Нет, мимо. Еще речь шла об отпечатках пальцев на фольге. Точно! Сразу после этого я заметила Евгению. Что она может знать о фольге? Почему это ее так волнует?

Церемония между тем шла своим чередом. Вот оба гроба поместили в катафалк, и народ стал расходиться по машинам и автобусам. Боливар что-то энергично доказывал Евгении, она отрицательно мотала головой.

Краснов тронул меня за рукав.

– Вы на машине? У меня в автомобиле есть место. Могу подвести до кладбища.

– Спасибо, не нужно. Я на своей. – Я кивнула в сторону соседней улицы, где Боля припарковал «Победу».

– Как знаете. – Краснова отчего-то рассердил мой отказ.

Наверное, он хочет еще что-то обсудить. Что ж, стоит согласиться, тем более что Боливару сейчас явно не до меня – он продолжал страстно убеждать в чем-то Евгению.