Пресветлые дни Иннокентия Санненского и Валентина Учеблова

– У меня их три. Чтобы денег было побольше, чтобы играть как ты и чтоб во всем мире был коммунизм.

– А как же тот парень, игрой которого ты восторгался, слушая его записи на своей кассете?

– Валек, извини, конечно, но тебе до него пока еще далековато! Он – гений!

 Эта была последняя фраза, после которой друзья разошлись по домам. Валентин Учеблов шел по Парку Героев, и жуткое чувство поразило его сердце. Он не мог понять, откуда у него возникла ненависть к самому себе и обида на нового приятеля. Чем он сам хуже того гитарного эквилибриста? Ведь это был он сам полугодичной давности. С тех пор он занимался каждый день по семь-восемь часов, и, казалось бы, достиг самого совершенства. Он проклинал сам себя, он завидовал себе самому. Это было самое жестокое чувство, когда-либо испытанное Валентином. Это была его самая мрачная прогулка по темному, плохо освещенному парку. И, еле волоча ногами от усталости и злости, Учеблов подошел к своему подъезду, яростно распинывая сырые кленовые листья той долгой, дождливой и холодной осени.

Автозаводские романтики

 Валентин Учеблов (Учеблов) был страстным поклонником дам. Никогда не упускал возможность подойти к обладательнице могучего таза и попросить закурить. Формат знакомства был не совсем джентльменский, но в автозаводском районе он зачастую имел успех.

И вот, одним морозным январским утром, когда первые предрассветные лучи лениво проступили чрез свинцовые облака, чуть осветляя унылые «хрущевки» на фоне зловещих автозаводских труб, двое друзей, а именно Валентин и его новый друг Иннокентий Санненский (Кеша, Жора) прогуливались по Парку Героев, наслаждаясь беседой о новых достижениях в искусстве исполнения на акустической гитаре. Были несмолкаемые споры по поводу освобождения правой руки, а также жарко обсуждалось различие приемов апояндо и тирандо. Разговор продолжался уже более трех часов, но собеседники не чувствовали ни усталости, ни легкого обморожения в суставах.

Подойдя к перекрестку, сердце Учеблова стало биться более интенсивно, чем обычно, и он сразу понял, в чем тут дело.

 Действительно, через семь минут, подходя к месту пересечения проспектов Кирова и Ильича, взгляд Валентина упал на одинокую женскую фигуру, которая, подняв воротник, куда-то торопилась в этот предутренний час.

Ускорив шаг, друзья, наконец, настигли даму, и Учеблов первым окликнул ее:

– Девушка, извините, а у Вас не найдется закурить?

– Есть, – ответила она и полезла доставать из сумки папиросы, искоса поглядывая на уличных романтиков.

– Ой, дома оставила пачку. Что делать, даже не знаю, – посетовала она.

– Мы можем пойти к Вам домой и взять их там, – предложил Валентин, – правда, ведь, Жора?

Иннокентию было стыдно. Он отвернулся, чтобы никто не видел его покрасневшее лицо.

– Да, конечно, я была бы очень рада! – вдруг объявила незнакомка.

– Ну, отлично! Тогда идемте побыстрее, пока курить не расхотелось! – сказал радостно Учеблов.

Валентин был человеком некурящим, как собственно и его друг. Нужен был просто повод.

– Меня зовут Леопольд, фамилия моя Гельман, – представился Валентин.

– А меня Жанна, можно без фамилии.

– А это мой друг Жора, он начинающий гитарист и гениальный песенник.

Кеша опять покраснел от смущения и глубоко вздохнул.

– Ой, как это прекрасно, у меня дома как раз гитара на стене висит, – призналась Жанна.

– А это совсем не обязательно, главное чтобы папиросы были, – промолвил Иннокентий.

– Вы чем занимаетесь? – поинтересовалась Жанна, обращаясь к Учеблову.

– Я занимаюсь производством пеналов для детей дошкольного возраста.

– Ой, как это прекрасно! Значит, Вы любите детей?

– Несомненно.

– Я тоже очень их люблю, ведь я работаю в детском саду, правда, на данный момент я в отпуске.

– Что ж, недурственно! – обрадовался Валентин. – А у Вас, Жанна, большая квартира?

Иннокентию стало ужасно стыдно от задаваемых товарищем вопросов, и он начал часто и громко дышать.

– У меня на данный момент четыре комнаты, общая площадь сто десять метров. Живу я там пока одна. Скажите Леопольд, а что, у Вашего друга астма?

– Нет, он просто давно не делал зарядку. Немного запыхался.

Жора ткнул Валентина в бок.

– Какие вы необычные парни, наверное, не из нашего района. У нас все пьют и дерутся.

– Нет, мы не такие, я вообще родом из Питера, – тут же соврал Учеблов, – а так же, у меня черный пояс по каратэ. С нами не страшно.

– Ой, а я никогда не была в Ленинграде. Как там, красиво, наверное?

– Ничего хорошего. Город как город. Люди тоскливые, воздух сырой и повсюду пахнет ветхими досками. Хотя есть места неплохие. Я, в общем-то, там человек довольно известный и немного устал от всеобщего внимания, поэтому решил отдохнуть от столичной суеты и навестить здесь дальних родственников. Кстати, Жора мой троюродный брат.

Кеша опять задышал, недовольно покачал головой и щелкнул пальцами.

– А чем Вы так знамениты Леопольд? – поинтересовалась Жанна.