Претендентка. Единственная и неповторимая

Постепенно разговор ушел в обсуждение политических и технических деталей, которые лично мне не были интересны в принципе, однако и Добронин с Серассаном, и Варго с Балаваром, и даже Эльба периодически участвовали в диалоге, постепенно выясняя немаловажные подробности происходящего.

А я бессовестно ела.

Прислушивалась к беседе краем уха, чтобы уж совсем не производить впечатление недалекой махеши, но предпочитала помалкивать, лишь изредка многозначительно кивая.

И тут в зале появилась она.

Я даже не сразу заметила ее, но неожиданно в комнате воцарилась тишина, и я заинтересованно подняла взгляд от кружки с ароматным напитком, чтобы разобраться, что происходит. В дверях, откуда меньше часа назад вышла я, стояла и очень смущалась всеобщего внимания юная дева. Стройная как тростинка, но с вполне оформившимися рельефами в стратегически важных местах. С огромными янтарными глазами, пушистыми ресницами и алыми губами, идеальным носиком, аккуратными заостренными кверху ушками и шикарными серебристо-пепельными волосами, свободно ниспадающими до талии. Одета юная дева была скромно, всего лишь в длинное, в пол, песочного цвета платье самого простого кроя: скромный вырез лодочкой и узкий рукав. Единственным украшением платья являлся расшитый темно-коричневой нитью пояс с бахромой.

Ни украшений, ни косметики. На вид лет шестнадцать, не больше. Румянец смущения на щечках и полный трагизма взгляд, устремленный на…

На меня?

Втайне радуясь, что уже поела, я настороженно смотрела, как юное создание, смущаясь, медленно приближается к нам. Подходит ближе. Еще ближе…

И встает передо мной на колени, склонив голову.

Что за чертовщина?!

И тут дева заговорила. Ее мелодичный голосок напоминал журчание ручейка.

– Я, Ронэлия Дорраген из Дома Шторма, именуемая Вихрем, дочь Эрдагона Доррагена, главы Дома, и Амалины Дорраген, хранительницы Гнезда, преклоняюсь перед вашими мудростью и бесстрашием, благодарю за спасение, уповаю на ваше великодушие и вручаю свою судьбу и долг жизни в ваши руки.

Макушка девы склонилась еще ниже, явно намекая на то, что я должна сказать что-то в ответ, а у меня в голове билась лишь одна мысль.

Дом Шторма. Дом. Шторма.

Дом!

Драконий Дом! Дочь главы!

Неловкое молчание затягивалось, в голове шла напряженная работа мысли и вскрытия необходимых данных, не радующих своим содержанием, и в итоге, когда молчать стало совсем неприлично, я величественно произнесла, искренне надеясь, что не упустила ничего:

– Ронэлия Дорраген из Дома Шторма, именуемая Вихрем, дочь Эрдагона Доррагена, главы Дома, и Амалины Дорраген, хранительницы Гнезда, я, преподобная жрица Судьбы и служительница третьего ранга Особого Подразделения Ульяна, принимаю в свои руки твою судьбу и долг жизни. Да будет так.

Кто-то шумно и с явным облегчением выдохнул.

Я же… с трудом удержалась от того, чтобы не скривиться. Ну вот зачем? Зачем мне этот геморрой?! И вообще, когда я ее спасла и почему не помню? Дариатта, твоих рук дело?

Тем временем Ронэлия отмерла, подняла ко мне свое сияющее счастьем личико, смахнула с глаз выступившие слезы и срывающимся голосом поблагодарила:

– Спасибо, достопочтенная! Спасибо! Вы не представляете…

– Милая, встань. – Не в силах и дальше смотреть на это абсурдное представление, я протянула руку юной дракоше и буквально вынудила сесть рядом, благо места хватало. – Я принимаю твою благодарность, перестань нервничать. Булочку?

Дитя (иначе это белокурое стесняющееся недоразумение я не могла назвать даже мысленно) подняло на меня полные удивления прекрасные глаза, робко кивнуло, покраснело и слегка подрагивающими пальцами потянулось к блюду с выпечкой.

Странная какая-то девица. Явно меня опасается… С чего бы?

Мысленно пробежалась по своей внешности, припомнила отражение, которое ничем не отличалось от сотни других отражений прошлых дней, и поняла, что не понимаю ровным счетом ничего и больше всего сейчас хочу выяснить, какого черта тут творится. Увы, воплотить свои желания здесь и сейчас не представлялось возможным – мужчины, явно удовлетворенные свершившимся фактом передачи долга жизни, вновь увлеченно заговорили о политической обстановке в мире.

Скукотень.

Иронично фыркнула, чем напугала Ронэлию, которая нервно вздрогнула и едва не выронила из рук кружку с местным чаем, мысленно закатила глаза, тоскливо переглянулась с Камаледдином, на чьих губах разглядела понимающую усмешку, и решила, что мое присутствие более не необходимо.

– Господа, долг велит ненадолго оставить вас и уединиться для размышлений.

Я почти не кривила душой, планируя приступить к допросу тех двоих, что сидели рядом и, кажется, знали намного больше меня. Поднялась, вежливо раскланялась с бургомистром и его помощниками, в двух словах дала понять Варго, что в случае нужды он может всегда меня позвать, и требовательно покосилась на жениха. Тот в свою очередь все верно понял и не мешкая поднялся.

В отличие от демона дракоша проявлять чудеса сообразительности отказывалась, печально поедая явно голодным взглядом еду на столике, но почему-то не торопясь пробовать ее на вкус.