Претерпевшие до конца. Том 1

Ни одна страна не отнеслась к русским беженцам с такой щедростью, как Сербия, протянувшая им настоящую братскую руку помощи. Более тридцати тысяч изгнанников нашли здесь пристанище. Среди них – художники, учёные, высокопоставленные военные, сановники, иерархи… Дети эмигрантов обучались в русском кадетском корпусе. Русские преподаватели преподавали в сербских семинариях…

Колония в Сремских Карловцах была небольшой, всего две сотни человек, но именно этот город стал духовным центром Русского Зарубежья. По приглашению сербского Патриарха Димитрия из Константинополя прибыло возглавляемое Митрополитом Антонием (Храповицким) Высшее временное русское церковное управление за границей, затем преобразованное в Синод Русской Православной Церкви заграницей. Для его нужд была выделена часть здания сербской патриархии. Здесь в 1921 году состоялся первый зарубежный церковный собор, вызвавший отчаянную ненависть большевиков, пустивших всевозможные ухищрения для борьбы с «карловчанами».

Какое-то время в Сремских Карловцах размещался и штаб Главнокомандующего, жил сам Врангель, позже перебравшийся в Брюссель. Видимо, с той поры и оставался здесь генерал Тягаев, не решившийся менять обжитого места.

Пётр Сергеевич жил в уютной квартирке с женой, матерью, её мужем, невесткой последнего и её пятилетним сыном. Аскольдов никогда прежде не видел супруги генерала, хотя и был наслышан об известной певице Евдокии Криницыной. Это оказалась очень живая, грациозная женщина с точёными чертами правильного лица и мелодичным голосом. Однако, большее внимание Родиона привлекла другая дама, представленная как Наталья Фёдоровна. При виде неё у любого человека должно было возникать лишь одно единственное чувство – восхищения природой, способной создавать такую красоту.

За обедом она хранила молчание, а хозяйка вместе со свекровью засыпали гостя вопросами о пережитом им в Советской России. Выслушав его рассказ, Евдокия Осиповна подытожила:

– Слава Богу, что мы здесь… И вы теперь с нами.

– Неужели вас не гнетёт тоска по Родине? – поинтересовался Аскольдов.

– Не до такой степени, чтобы позволять топтать себя ногами ГПУ в радости, что втаптывают меня всё-таки в русскую грязь, а не в какую-нибудь другую, – рационалистически отозвалась Криницына. – К тому же, – она покосилась на мужа, – как говорит Главнокомандующий, мы унесли Россию на подошвах своих сапог. Мы сейчас сидим за столом – русские люди. Мы читаем русские книги, поём русские песни, по-русски мыслим и говорим, молимся в русских церквях… Так разве же Россия не посреди нас теперь? Не в нас? Я не понимаю людей, которые убеждены, что в советском концлагере они будут ближе к России, чем здесь, что, чтобы быть с Родиной, надо непременно сдаться в плен большевикам и позволить им над собой надругаться. Не понимаю!

Тягаев ничего не заметил на это, а докурив папиросу, мягко улыбнулся, плавно переводя разговор в мирное русло:

– Дорогая, ты не забыла пригласить нашего гостя на свой вечер? – повернувшись к Родиону, он пояснил: – Евдокия Осиповна сегодня выступает в старом здании Благодеяния. Это что-то вроде нашего русского «клуба». Выручка пойдёт в помощь больным и увечным соратникам.

– Польщён вашим приглашением! Стыдно признаться, я ещё никогда не слышал Евдокии Осиповны.

– Услышите, услышите… – многообещающе произнёс генерал. – Вот, осмотритесь немного, а затем я представлю вас Главнокомандующему. Но об этом, – он поднял затянутую в чёрную перчатку руку-протез, – после. А сейчас отдохните с дороги, а вечером познакомитесь со здешним обществом. Сдаётся мне, что лучшего навряд ли где-то можно теперь встретить, поэтому я так и дорожу этим местом. Евдокия Осиповна хотела поселиться в Париже, но я воспротивился. Париж – глупый город, потому что там слишком много политиков…

– Пойдёмте, Родион Николаевич, я покажу вам вашу комнату, – негромко произнесла Наталья Фёдоровна, и Аскольдов с радостью последовал за ней, не переставая любоваться зрелой, благородной красотой этой женщины. Она проводила его в комнату, разделённую надвое тонкой перегородкой:

– За стеной наша комната с сыном, а этот угол служит нам комнатой для гостей. Не взыщите, что маленькая…

Родион галантно поклонился и пожал кончики пальцев Натальи Фёдоровны:

– Будь это даже конура, в которой нельзя вытянуться в полный рост, я был бы всё равно признателен.

Она осторожно, но словно испугавшись чего-то, отняла руку, опустила кофейного цвета глаза:

– Располагайтесь, Родион Николаевич. Вам непременно нужно отдохнуть и набраться сил… Если что-то потребуется, вы можете просто постучать в перегородку.

С этими словами Наталья Фёдоровна скрылась за дверью, а Аскольдов с удовольствием вытянулся на застеленной белой простынью кушетке, думая, что нужно будет непременно отыскать благовидный повод, чтобы постучать в перегородку и снова увидеть прекрасную вдову, от общества которой совсем не хотелось скоро уезжать в Брюссель для представления Главнокомандующему…

Глава 13. Белая борьба