Претерпевшие до конца. Том 1

Крыса! – как молния блеснула мысль в голове. Как есть крыса! Сколько раз видел их… Как осторожно выползали они из своего логова и также насторожённо обоняли окружающую атмосферу, вслушивались, всматривались, бегая бусинками глаз. И при виде их охватывало брезгливое чувство, и хотелось запустить чем-то в хитрое серое существо.

Даже в пот бросило. Осел отец Вениамин на свою трость, опустил глаза, не желая дольше смотреть на митрополита и не сомневаясь более в итоге встречи с ним.

Сергий, меж тем, внимательно читал поданные ему письма, то и дело бросая замечания. Когда он закончил, семидесятилетний старец епископ Димитрий упал перед ним на колени и со слезами воскликнул:

– Владыка! Выслушайте нас Христа ради!

Митрополит Сергий тотчас поднял его под руку с колен, усадил в кресло и сказал твердым и несколько раздраженным голосом:

– О чем слушать? Ведь уже все, что вами написано, написано и другими раньше, и на все это мною уже много раз отвечено ясно и определенно. Что вам не ясно?

– Владыка! – дрожащим голосом с обильно текущими слезами, начал говорить епископ Димитрий, – во время моей хиротонии вы сказали мне, чтобы я был верен Православной Церкви и, в случае необходимости, готов был и жизнь свою отдать за Христа. Вот и настало такое время исповедничества, и я хочу пострадать за Христа, а вы вашей декларацией вместо пути Голгофы предлагаете встать на путь сотрудничества с богоборческой властью, гонящей и хулящей Христа, предлагаете радоваться ее радостями и печалиться ее печалям… Властители наши стремятся уничтожить и Церковь и радуются разрушению храмов, радуются успехам своей антирелигиозной пропаганды. Эта радость их – источник нашей печали. Вы предлагаете благодарить советское правительство за внимание к нуждам православного населения. В чем же это внимание выразилось? В убийстве сотен епископов, тысяч священников и миллионов верующих! В осквернении святынь, издевательстве над мощами, в разрушении огромного количества храмов и уничтожения всех монастырей!.. Уж лучше бы этого внимания не было!

– Правительство наше, – перебил епископа Димитрия Страгородский, – преследовало духовенство только за политические преступления.

– Это – клевета! – горячо воскликнул владыка Димитрий.

– Мы хотим добиться примирения Православной Церкви с правительственной властью, – раздраженно продолжал митрополит Сергий, – а вы стремитесь подчеркнуть контрреволюционный характер Церкви… следовательно вы контрреволюционеры, а мы вполне лояльны к советской власти!

– Я лично, – ответил епископ Гдовский, – человек совершенно аполитичный и если бы понадобилось мне самому о себе донести в ГПУ, я не мог бы ничего придумать, в чем я виновен перед советской властью. Я только скорблю и печалюсь, видя гонение на религию и Церковь. Нам, пастырям, запрещено говорить об этом, и мы молчим. Но на вопрос, имеется ли в СССР гонение на религию и Церковь, я не мог бы ответить иначе, чем утвердительно. Когда Вам, владыка, предлагали написать вашу Декларацию, почему вы не ответили, подобно митрополиту Петру, что молчать вы можете, но говорить неправду не можете?

– В чем же неправда? – воскликнул Заместитель.

– А в том, – ответил епископ Димитрий, – что гонения на религию, этот «опиум для народа», по марксистскому догмату, у нас не только имеются, но по жестокости, цинизму и кощунству превзошли все пределы!

– Так мы с этим боремся, – заметил митрополит Сергий, – но боремся легально, а не как контрреволюционеры… А когда мы покажем нашу совершенно лояльную позицию по отношению к советской власти, тогда результаты будут еще более ощутительны. Нам, по-видимому, удастся в противовес «Безбожнику» издавать собственный религиозный журнальчик…

– Вы забыли, владыка, – заметил протоиерей Добронравов, – что «Церковь есть тело Христово», а не консистория с «журнальчиком» под цензурой атеистической власти!

– Так вы хотите раскола? – грозно спросил Страгородский. – Не забывайте, что грех раскола не смывается мученической кровью! Со мной согласно большинство!

– Истина ведь не всегда там, где большинство, – заметил протоиерей Добронравов – иначе не говорил бы Спаситель о «малом стаде». И не всегда глава Церкви оказывается на стороне Истины. Достаточно вспомнить время Максима Исповедника.

Митрополит Сергий смягчил тон:

– Я говорю о том, что, когда вы протестуете, многие другие группы меня признают и выражают свое одобрение. Помилуйте, не могу же я считаться со всеми и угодить всем, каждой группе! Вы каждый со своей колокольни, а я действую для блага всей Русской Церкви.

– Мы, владыка, тоже для блага всей Церкви хотим трудиться, – ответил Иван Михайлович Андреевский. – А затем мы не одна из многочисленных маленьких групп, а являемся выразителями церковно-общественного мнения Ленинградской епархии из восьми епископов – лучшей части духовенства; я являюсь выразителем сотни моих друзей и знакомых и, надеюсь, тысячи единомышленников – научных работников Ленинградской епархии. А профессор Алексеев – представитель широких народных кругов.