– А известно вам, владыка, что ваше имя теперь в обновленческих церквах произносится?
– Так это только прием!
– Так ведь борисовщина – это тоже только прием. А скажите, владыка, имя митрополита Петра предполагается отменить?
На этот вопрос митрополит Сергий также долго не отвечал, но вынужденный, наконец, сказал:
– Еще в 1925 году предполагалось отменить возношение имени митрополита Петра. Если власти прикажут, так что же, будем делать. И сам Святейший патриарх Тихон разрешил под давлением властей не поминать его.
– Но патриарх Тихон мог разрешить не поминать себя, а вы и ваш Синод отменить поминовение имени митрополита Петра не можете?
– Ну, а вот Синод-то чем вам не нравится?
– Мы его не признаем, не верим ему, а вам пока еще верим. Ведь вы заместитель местоблюстителя, а Синод лично при вас вроде вашего секретаря ведь?
– Нет, он орган соуправляющий.
– Без Синода вы сами ничего не можете сделать?
– Ну да, без совещания с ним, – с видимой неохотой ответил Сергий.
– Мы вас просим о нашем деле ничего не докладывать Синоду, – подал голос епископ Димитрий, долгое время молчавший и, видимо, слишком понявший безнадёжность положения. – Мы ему не верим и его не признаем. Мы пришли лично к вам. Пришли не спорить, а заявить от многих пославших нас, что мы не можем, наша религиозная совесть не позволяет нам принять тот курс, который вы проводите. Остановитесь, ради Христа остановитесь!
– Эта ваша позиция называется исповедничеством. У вас ореол…
– А кем же должен быть христианин?
– Есть исповедники, мученики, а есть дипломаты, кормчие, но всякая жертва принимается. Вспомните Киприана Карфагенского. Своей новой церковной политикой я спасаю Церковь!
– Вы спасаете Церковь?
– Да, я спасаю Церковь!
– Что вы говорите, владыка! – в один голос воскликнули все члены делегации.
– Церковь не нуждается в спасении, – сказал протоиерей Добронравов, – врата ада не одолеют ее. Вы сами, владыка, нуждаетесь в спасении через Церковь.
– Я в другом смысле это сказал, – несколько смущенно ответил Страгородский. – Ну да, конечно, с религиозной точки зрения бессмысленно сказать: «Я спасаю Церковь», но я говорю о внешнем положении Церкви.
Разговор зашёл в тупик. Заместитель обещал ещё раз рассмотреть все требования и вынести по ним резолюцию. В её содержании сомнений не осталось. «Поход на Москву» не увенчался успехом, и теперь предстояло сделать долго откладываемый шаг, ставший неизбежным.
По возвращении в Петроград владыка Димитрий срочно собрал у себя на квартире совещание, на котором было принято решение о разрыве молитвенного общения с митрополитом Сергием. Вместе с епископом Сергием он вручил приглашённому для этого Николаю Ярушевичу акт отхода, в котором говорилось:
«Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сие есть свидетельство совести нашея (2 Кор. 1,12), непозволительно нам долее, не погрешая против уставов Святой Православной Церкви, пребывать в церковном единении с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя Сергием, митрополитом Нижегородским, и его Синодом, и со всеми, кто единомыслен с ним.
Не по гордости, да не будет сего, но ради мира совести отрицаемся мы лица и дел бывшего нашего предстоятеля, незаконно и безмерно превысившего свои права и внесшего великое смущение («и дымное надмение мира в Церковь Христову, которая желающим зрети Бога приносит свет простоты и день смиренномудрия» – из послания Африканского Собора к папе Келестину). И решаемся мы на сие лишь после того, как из собственных рук митр. Сергия приняли свидетельство, что новое направление и устроение русской церковной жизни, им принятое, ни отмене, ни изменению не подлежит.
Посему, оставаясь, по милости Божией, во всем послушными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, сохраняя Апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра, митрополита Крутицкого, и имея благословение нашего законного Епархиального митрополита, мы прекращаем каноническое общение с митрополитом Сергием и со всеми, кого он возглавляет, и впредь до суда, «совершенного собором местности», то есть с участием всех православных епископов, или до открытого и полного покаяния пред Святой Церковью самого митрополита Сергия сохраняем молитвенное общение лишь с теми, кто блюдет «да не преступаются правила отец»… и да не утратим помалу неприметно тоя свободы, которую даровал нам кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков (из 8-го правила III Вселенского Собора). Аминь».
О свершившемся был незамедлительно отправлен рапорт митрополиту Иосифу…
Через четыре дня епископы Димитрий и Сергий, протоиереи Верюжский, Андреев и другие были запрещены в служении митрополитом Сергием, но прещениям этим не подчинились. Открывалась новая трагическая страница истории Русской Церкви, отныне разделённой, по живому разрезанной. Много ран легло на многострадальное тело России, но эта, как ни одна другая, поразила душу её. И суждено ли когда-либо ей быть уврачёванной?