Pretty Boys. История и секреты мужской красоты: от Александра Македонского и викингов до Дэвида Боуи и айдолов K-pop

Оглядываясь в прошлое, я понимаю: для каждого человека каминг-аут происходит по-разному. Я хочу сказать, что никто не должен торопиться. Вам не нужно делать каминг-аут. А если вы решили его сделать, сделайте это для себя, зная, что, будучи геем, вы ничем не отличаетесь от других и что в гомосексуальности нет ничего плохого. Мне было страшно до того, как я сделал каминг-аут, но после него я почувствовал огромную поддержку. Просто знайте, что есть и другая сторона, и хорошие последствия. Все действительно меняется к лучшему.

5. Джесджот Сингх Ханс,

Дели, Индия, иллюстратор

Я всегда считал себя никчемным. Я был толстым, а толстые люди показываются в СМИ довольно однобоко: либо становятся предметом шуток, либо остаются на второстепенных ролях. Это повлияло на то, что в детстве я чувствовал себя неполноценным. Когда я вырос в мальчика, которому нравились мальчики, я почувствовал себя инопланетянином, которому не с кем поговорить. В школе надо мной издевались.

Кроме того, я сикх и с гордостью ношу тюрбан: он связывает меня с моей историей, с тем, кто я и откуда родом. И я могу носить тюрбан любого цвета и выглядеть потрясающе! После 11 сентября тюрбан в США стал считаться символом насилия и ненависти, но это говорит о невежестве людей в отношении вещей за пределами своей страны. Религия сикхов строится на равенстве, мире и любви. Большинство людей думают, что сикхи — мусульмане. Я сталкивался с ненавистью и расизмом, но обычно не обращаю на них внимания. Я с удовольствием рассказываю людям о своем тюрбане, своем народе и своей сикхской идентичности, если чувствую, что они готовы слушать. Но часто люди настроены настолько враждебно, что не хотят узнавать ничего нового. Это образ мышления, в котором нет места для обучения и понимания.

Сегодня я продолжаю практиковать любовь к себе, но в то же время упорно работаю над этим и остаюсь верным себе. У меня всегда были сложные отношения со словом «уродливый» и тем, как оно используется для маргинализации физических черт в сообществах, племенах и расах. Для меня истинное уродство находится в голове говорящего, а не адресата. То, что традиционно считается уродливым, часто на самом деле прекрасно. Сегодня я могу с гордостью сказать, что да, я ценен.

6. Ади Дель Валье,

Бостон, модель Big and Tall

На протяжении всей жизни многие люди, даже в индустрии, отвергали меня и говорили разные вещи по поводу моего размера. Чувство, что я никчемен и непривлекателен, не прошло для меня бесследно. В подростковом возрасте и ранней молодости я был подавлен и находился в депрессии. Я не хотел встречаться с друзьями, мне казалось, что я мешаю им или разрушаю планы. Я был так неуверен в себе из-за своей большой груди, живота и пигментации в некоторых частях тела.

Борясь с самооценкой, я также пытался принять свою сексуальность, будучи геем и чувствуя, что не могу сделать каминг-аут. Я боялся, что семья не примет меня, друзья — отвергнут.

Мне было около двадцати восьми лет, когда однажды наступил момент и я сказал себе: «Я больше так не могу. Я должен жить для себя, пока я еще молод». Я занялся тем, что мне нравится, и тогда нашел того Ади, которым хотел быть. Модельная карьера помогла мне стать независимым. Я чувствую себя красивым, делая то, что люблю больше всего, потому что могу помочь другим, похожим на меня, почувствовать то же самое. Я определил собственную красоту, просто оставаясь собой и делая то, о чем я мечтал, в реальной жизни.

Сегодня красота для меня не имеет никакого значения; красота — в глазах смотрящего. И все во мне прекрасно: моя большая грудь, мой живот, моя гомосексуальная ориентация — я горжусь всем этим.

7. Иннаноше Ричард Акусон,

Кванга, Нигерия, активист

Мне нравится думать, что я — великолепное воплощение своего имени Иннаноше, что на моем родном языке коро означает «дар от Бога».

Когда я думаю о детстве в Нигерии, мою память окутывает облако двойственности, которое мне трудно описать. Иногда я вспоминаю детство с большой любовью, а иногда глубоко о нем сожалею. Отец, наверное, пытался «воспитать» меня из любви, прекрасно зная, какой мир ждет меня за пределами комфортной жизни, которую они с матерью нам обеспечили. В школе надо мной смеялись. В университете, после того как близкий друг рассказал всем о моей ориентации, я стал изгоем — олицетворением «гомиков». Этот случай инфантилизировал меня так, что я стал таким же беспомощным, как в начальной школе и интернате.

Я думаю, что вынужденный переезд в Америку после пережитого гомофобного нападения в Нигерии сломил меня. Мне пришлось оставить осторожную жизнь, которую я для себя создал, друзей, которых я узнал и полюбил, и, что более важно, мою семью. Но этот переезд также во многом изменил меня к лучшему.