Превосходство Борна (др. перевод)

— И ничего от них не узнали, кроме одного: чем больше вы угрожали нарушить молчание, тем вероятнее становилась возможность того, что власти могут опять отправить вас на лечение. Ведь вы — из «Медузы», и в истории вашей болезни говорится об амнезии и даже шизофрении.

— Конклин связался с другими…

— И с самого же начала ему говорили ровно столько, сколько необходимо было, чтобы выяснить, что он знает, что удалось ему сложить из разрозненных кусочков. Как я вижу теперь, он был одним из лучших у вас.

— И был и есть.

— Но он же создал для вас положение «за гранью возможного», когда вы лишь чудом остались в живых.

— Это уже история. Учитывая все обстоятельства, я, окажись на его месте, поступил бы, наверное, точно так же. Ему много что наговорили обо мне, пока я был в Вашингтоне.

— Ему никто не мешал верить в то, во что он хотел верить. Это был действительно один из самых блестящих ходов Хевиленда, сделанный к тому же по наитию. Запомните, Александр Конклин — это выгоревший, желчный человек. В нем не осталось любви к тому миру, в котором он провел свою взрослую жизнь, или к тем людям, с которыми он разделял эту жизнь. Ему сказали, что о тайной операции, в которой участвуете вы, возможно, стало известно противнику и что сценарий, скорее всего, уже в руках у врага.

Мак-Эллистер замолчал, когда они, выйдя из переулка, завернули за угол и оказались в ночной толпе. Кругом горели разноцветные огни.

Однако пауза длилась недолго.

— В общем, мы стали лгать по новому кругу, — продолжил аналитик. — Конклин был убежден, что в игру вмешался кто-то еще и что положение и ваше, и вашей жены безнадежно, если вы не станете следовать новому сценарию, который разыгрывают некие силы, перехватившие инициативу.

— Как раз это он и говорил мне, — нахмурился Джейсон, вспомнив зал ожидания в аэропорту Даллеса и слезы, стоявшие в глазах Конклина. — Он убеждал меня, что сценарий должен быть переигран.

— Но у него не было выбора. — Мак-Эллистер, внезапно взяв Борна за руку, кивком показал в сторону темной витрины справа. — Нам надо серьезно поговорить.

— А мы и так говорим, — произнес резко боец из «Медузы». — Я знаю, куда идти, и не надо зря терять время.

— На это время нельзя жалеть, — настаивал аналитик. Прозвучавшее в его голосе нетерпение заставило Борна остановиться и после того, как он взглянул на советника, подойти вместе с ним к витрине. — Мак-Эллистер изрек: — Прежде, чем вы приступите к делу, вам необходимо понять кое-что.

— Что именно? Не ту ли ложь, которой вы кормите нас?

— Нет, правду.

— Вам недоступно такое понятие, как правда.

— Нет, я знаю, что такое правда, и, наверное, лучше, чем вы. Как вы справедливо заметили, то, чем я занимаюсь, — просто моя работа. Стратегия Хевиленда оправдала бы себя, если бы не ваша жена. Она сбежала, исчезла для нас. И из-за нее вся стратегия полетела к чертям.

— Мне это известно.

— Тогда вам, конечно, понятно, что Шену известно о вашей жене и, независимо от того, знает он точно, кто она, или нет, ему понятна та роль, которая отводилась ей в наших планах.

— Я об этом как-то не думал.

— Так подумайте об этом хотя бы сейчас. В подразделении Лина Вензу оказался шпион, и, пока разведчики вместе со всем Гонконгом искали ее, он передавал в Китай соответствующие сведения. Кэтрин Стейплс потому-то и убили, что она была связана с вашей женой. Шен совершенно правильно заключил, что от этой таинственной женщины, вашей жены, она или узнала слишком много, или подобралась слишком близко к некой опасной для него правде. Усилия Шена направлены, очевидно, на то, чтобы устранить всякую, даже потенциальную оппозицию. Как вы поняли, он фанатик и видит опасность и там, где есть только тени: враги ему мерещатся в каждом темном углу.

— Ближе к делу, — бросил нетерпеливо Борн.

— Он очень неглуп, и его люди — повсюду в колонии.

— Ну и что?

— Когда об этой истории станет известно из утренних газет или по телевидению, он примет надлежащие меры и установит круглосуточное наблюдение за особняком на пике Виктория и МИ-6, если даже ему придется для этого вломиться в дома по соседству, взяв хозяев в заложники, или снова заслать своего человека в Интеллидженс сервис.

— Черт побери, куда вы клоните?

— Он выйдет на Хевиленда, а вслед за тем — и на вашу жену.

— И что дальше?

— Допустим, вы провалились. Или убиты. Шен не успокоится, пока не узнает все, что только можно узнать. Ключом к разгадке тайны, несомненно, станет в его представлении та высокая женщина, к которой имеет какое-то отношение Хевиленд и которую все искали. Она оказалась каким-то образом в самом центре этой таинственной истории и связана непосредственно с самим послом. Если с вами что-нибудь случится, Хевиленд вынужден будет отпустить ее, и Шен непременно схватит ее — в Кай-Таке ли, в Гонолулу, в Лос-Анджелесе или в Нью-Йорке. Поверьте, мистер Уэбб, он не угомонится, пока не поймает ее. Шен ни перед чем не остановится, чтобы только выяснить, что против него подстроено, и помочь ему в этом, решит он, сможет лишь она, и никто другой.

— Ну так что?