Превосходство Борна

— Я полагаю, что это выход из того положения, в которое мы попали. Прежде чем возражать мне, обдумайте все те преимущества, которые дают нам столь неожиданные для нас изменения в ситуации. Мы свободны теперь, не отвечаем за дальнейшее развитие событий, поскольку отныне оно будет определяться не нами, а неизвестной нам организацией.

— А мы как же? Повторяю: будь все оно проклято, Господи!

— А известно ли Господу Богу, которого вы помянули, что ожидало бы нас в случае провала?

— Нам была предоставлена полная свобода действий. Единственным сдерживающим началом для нас служила наша мораль.

— При чем тут мораль, господин советник? Во имя высших целей можно пойти на все.

— Но как можно все же пренебречь судьбой живого существа — человека, которым мы манипулируем, вновь возвращая его в страшный мир ночных кошмаров? Кто дал нам такое право?

— У нас не было выбора. Он сможет сделать то, с чем никому другому не справиться, только в том случае, если увидит в этом какой-то смысл для себя.

Мак-Эллистер крутанул глобус, и тот вращался все то время, что советник шел к столу.

— Возможно, я не должен был бы этого говорить и все же скажу, — произнес он, стоя напротив Раймонда Хевиленда. — Вы самый безнравственный человек, которого я когда-либо встречал.

— Вы заблуждаетесь, господин советник. Есть одно обстоятельство, которое перевешивает все грехи, когда-либо совершенные мною. Я ни перед чем не остановлюсь, готов пойти на любую подлость, лишь бы эта планета не взлетела на воздух вместе со всеми нами, включая и некоего Дэвида Уэбба, которого в тех краях, куда я хотел бы завлечь его вновь, знают как Джейсона Борна.

Глава 8

Над гаванью Виктория прозрачной вуалью вздымался туман, когда огромный реактивный самолет делал круг для захода на посадку в аэропорту Кай-Так. Ровная, без разрывов, утренняя дымка сулила колонии высокую влажность. Внизу, там, где простиралась водная гладь, среди стоявших на рейде грузовых судов мирно покачивались джонки и сампаны, неспешно скользили кургузые баржи, ползли, пыхтя, многоярусные паромы и резво неслись редкие патрульные катера. На острове Гонконг, словно гипсовые великаны, поднявшиеся над туманом, чтобы отразить от себя пробившиеся из-за горизонта первые лучи утреннего солнца, вздымались ввысь сомкнутыми рядами гигантские небоскребы.

Созерцая открывавшийся взорам авиапассажиров пейзаж, Уэбб, так и не сняв нервное напряжение, предавался мрачным мыслям о том, что ждет его впереди. Где-то там, на этой ввергнутой в круговерть суеты перенаселенной сверх всякой меры земле, находилась Мари, и как ни мучительно было думать об этом, но факт остается фактом.

Однако и в сей отнюдь не радостный час давал знать о себе сидевший в Уэббе ученый. Несмотря на терзавшие его горестные думы, он вглядывался в расстилавшийся под крылом воздушного лайнера край с сосредоточенным вниманием исследователя, пытающегося получше рассмотреть в матовые линзы микроскопа заинтересовавший его предмет, который мог бы в случае удачи дать пищу для размышлений и стать объектом дальнейших научных поисков. То, что видел Уэбб, было знакомо ему и незнакомо, и это сбивало его с толку и внушало страх.

Во время психотерапевтического лечения у Панова в штате Вирджиния Дэвид прочитал и перечитал сотни туристских проспектов и иллюстрированных буклетов, описывавших все те места, где, судя по слухам, оставил свой кровавый след мифический Джейсон Борн. Это было утомительное, подчас вызывавшее болезненные ассоциации занятие, призванное помочь Уэббу осознать собственное «я». Но результат был налицо: все чаще мозг его озаряли молниеносные вспышки воспоминаний, правда пока что носивших фрагментарный характер. Многое возникавшее в памяти было недоступно пониманию Уэбба. Но порой прошлое одаряло Дэвида и до удивления ясными, четкими образами — продуктом его собственного сознания, не имевшим никакого отношения к туристической рекламе.

Как только что говорилось выше, многое из того, что он видел сейчас, Уэбб уже знал, но откуда и как — не понимал. Не желая ломать голову над этой загадкой, он отвернулся от иллюминатора и сосредоточился на предстоящем дне.

Еще находясь в аэропорту Даллеса, он на имя некоего Джеймса Ховарда Крюэ, владельца роскошного голубого паспорта, забронировал в коулунском отеле «Риджент» номер на неделю. Делая заказ, Уэбб заявил:

— Надеюсь, вы не забыли о достигнутой между нами договоренности предоставлять сотрудникам нашей фирмы номер люкс шестьсот девяносто, если он только свободен. Когда я прибуду, вы знаете, хотя, понятно, никто не может гарантировать, что рейс не отменят внезапно по тем или иным причинам.