Превосходство этажерок (СИ)

— Благодарю за новости, Валерий Иванович. Прошу передать мою благодарность Владимиру Владимировичу и всему личному составу 1-го дивизиона. Заодно распорядитесь отрядить в помощь машинной команде всех свободных от вахты. Еще пару лет назад «Евстафий» демонстрировал возможность в течение 10 часов идти со скоростью 16 узлов. Сейчас же нам, как никогда прежде, необходимо выжать из его машин все возможное. Также радируйте на «Иоанна Златоуста» и «Пантелеймона» приказ держать ход 16 узлов. «Трем святителям» и «Ростиславу» иметь ход 12 узлов и следовать курсом к Босфору. «Гневному» с «Алмазом» прекратить преследование и обеспечить спасение «Дерзкого» с «Пронзительным». Уцелевшим эсминцам 3-го дивизиона пребывать при 2-й бригаде линкоров. Эсминцам 4-го дивизиона оттянуться назад, на соединение с нами. «Кагулу» и «Памяти Меркурия» держаться в 100 кабельтовых за кормой противника, — начал сыпать командами уже почувствовавший столь манящий вкус победы вице-адмирал Эбергард. — До темноты мы, может, «Гебен» и не нагоним, но прийти к Босфору прежде него вполне сможем. А там посмотрим, как он будет прорываться в пролив под сосредоточенным огнем наших броненосцев. — Наверное, так бы ситуация, в конечном итоге, и сложилась, если бы часа через два над растянувшейся миль на пять и дымящей на полнеба эскадрой не показались последние уцелевшие аэропланы Черноморского флота.

Уже было похоронившие лейтенанта фон Эссена, как и всех прочих не вернувшихся из боя летчиков, остававшиеся в Круглой бухте моряки из числа обслуживающего персонала авиационной станции были немало удивлены его прибытием на совершенно невредимой машине. Внутренне поражаясь той высокой цене, что летчикам пришлось сегодня заплатить, они уже были готовы принять еще одну машину для последующего обслуживания, но вместо этого пришлось срочно готовить все, что могло летать, к еще одному боевому вылету.

Вместо того, чтобы за кружечкой чая, а то и добротным обедом, удовлетворить любопытство сослуживцев повествованием о своих приключениях, припозднившийся командир 1-го корабельного отряда сразу по прибытию развел столь бурную деятельность, что мысли об отдыхе мгновенно улетучились из голов всех без исключения. А ведь, судя по не веселой статистике потерь, очередной вылет, что для донельзя вымотавшихся пилотов, что для изрядно потрудившейся техники, имел огромную вероятность стать последним. Во всяком случае, никто ныне не мог гарантировать того, что летчикам хватит топлива для возвращения на базу. Слишком уж далеко успел убежать противник. Да и возможность обнаружить его на столь большом удалении посреди моря была невелика. Но приказ старшего по должности никто из летчиков опротестовать не посмел и вокруг восьми уцелевших и залатанных на скорую руку машин тут же закипела работа для их скорейшей подготовки к новым ратным свершениям, чтобы, преодолев аж 101 милю, выйти, благодаря выдающимся навигационным навыкам лейтенанта фон Эссена, аккурат на не желающий сдаваться линейный крейсер. Удручало командира 1-го корабельного авиационного отряда в тот момент лишь одно — две из восьми уцелевших машин не выдержали «последнего рывка» к победе и с засбоившими двигателями пошли на вынужденную посадку. Причем, никто не мог гарантировать, что приводнившихся посреди бескрайнего моря пилотов впоследствии смогут обнаружить и спасти.

Но если бы он, в момент посещения его сознания столь тяжких мыслей, видел, какими, полными надежд, взглядами провожали их аэропланы офицеры и матросы рвущихся вперед броненосцев, то мгновенно отринул бы все сомнения в правильности своего последнего приказа. Ведь так, наверное, могли бы смотреть на ангелов, сошедших с небес прямиком на палубы грохочущих от натужной работы машин кораблей. А по-иному и быть не могло, ведь именно авиаторы даровали им возможность нагнать прежде ускользавшего от них противника и сейчас, в случае очередной успешной атаки, могли сбить противнику ход еще больше.

Прекрасно понимали это и на борту «Гебена», отчего в сторону начавших заход в атаку аэропланов открыли огонь из всего, что только имелось на борту, включая орудия главного калибра. Может никто из немецких артиллеристов и не рассчитывал попасть по небольшому и юркому самолету громоздким снарядом, но вид ведущего по тебе огонь бортовым залпом дредноута вполне мог заставить пилотов отвернуть. Это на дистанции в несколько миль вырывающиеся из вражеских орудий снопы огня и тучи пороховых дымов не могли особо впечатлить. Но вот когда подобная картина возникала в каких-то паре сотен метров перед тобой, и твой самолет буквально врезался во встречную воздушную ударную волну, разом теряя в скорости километров тридцать, совладать со своими нервами оказывается способен далеко не каждый человек. И еще меньшее число обладала достаточной силой воли, чтобы пережить подобное испытание не единожды.