Превосходство гения: на осколках Империи (СИ)

У Ма на душе было неспокойно. Никогда он раньше так не срывался и не уезжал, ни сказав никому, куда едет. Но истинная причина ее переживаний крылась в другом. Женщина привязалась к нему и теперь свыклась с мыслью, что он всегда рядом. И пока он с ними, и она ощущала себя кому-то нужной. Востребованной. И Ма было приятно ощущать, что она не одна.

Теперь же Эсида рядом не было, и ее начинали терзать муки, которых женщина не могла себе даже представить, боясь раствориться в пустоте одиночества. Ма не знала, с кем поделиться своим душевным смятением, потому что вокруг была та самая пустота, не заполненная дорогим ей человеком. Нехорошие мысли все продолжали виться в ее голове, не давая опомниться. Давящая пустота заставляла сжиматься сердце, что вызывало беспричинную тоску и уныние. На такие приступы отчаяния она бы давно махнула рукой, но сейчас с этим было сложнее. Создавалось такое ощущение, словно на душе что-то скреблось. Что-то противное и скользкое, как щупальца осьминога…

Женщина попыталась отогнать дурное предчувствие, но оно не уходило.

Чтобы развеяться, Ма решила начать утро с уборки. Вынесла во двор ковры и принялась протирать полы. Услышав за забором гул, она вышла в прихожую и посмотрела в окно. По улице медленно катилась повозка, а на ней сидели двое и о чем-то оживленно спорили. «Явно не Эсид», — с грустью подумала женщина и снова принялась надраивать полы. Через некоторое время Ма услышала голоса и, выйдя на порог, заметила соседок, которые топали в магазин.

Ма не могла больше так работать, все мысли кружились вокруг него. Да и долго что-то Эсида не было. Давно ведь уехал. Не случилось бы чего. Было у нее сильное чувство, что с Эсиди произошло что-то нехорошее. Наверно, потому, что в городе столько разных соблазнов. Даже подумывала нанять соседа и отправиться на поиски. Но передумала. Все же Эсид не маленький и сам может постоять за себя.

Пересилив себя, она взялась за готовку. Воды наносить. Разогреть. Нарезать. Стоп! Какое нафиг нарезать! А мясо где? Оно еще должно быть в морозилке. Вернувшись с подвала, Ма поняла, что готовить промороженное мясо сложно — почти невозможно. Но может и получится. Ма бросила его в воду и поставила на печь. Пока доходит, нужно будет за специями сходить. Вот ведь беда! Приготовить рыбу проще, чем мясо. Но рыбы в доме не было. А на рынке наверняка лежат на прилавке и ждут, когда кто-то придет и купит. Надо было Эсиду поручение дать, чтобы рыбы купил.

— Ой! — отвлекшись, Ма порезалась, и кровь капелькой стекла на ноготь. — Черт возьми… Как же это случилось?

Чтоб остановить кровь, женщина приложила палец к губам.

— Ма! Ма! Можно мы пойдем за двор! Там Паша и Нейси пришли! — вбежав в дом, прокричали дети.

— Хорошо, идите! Только недолго, — вытащив тряпку из кармана фартука, хозяйка дома приложила ее к ранке.

Чтобы Ма не передумала, дети выбежали во двор. Откуда послышались радостные крики и смех. Тяжко вздохнув, она продолжила готовку.

Время неуклонно двигалось вперед, и Ма уже сама не знала, сколько часов прошло. В то же время солнце уже поднялось настолько высоко, что пробивалось сквозь ветви старого дуба. Несвойственные в эту пору теплые лучи прогревали платье и ласкали спину женщины, стоявшей лицом к столу.

До ее ушей донеслось уже знакомое ржание и скрип телеги. Сердечко застучало в груди, словно сумасшедшее. Ма оглянулась. Как раз в тот момент, когда Эсид отворял ворота и, взяв за узды лошадь, направился в сторону стойла. Распряг ее, после чего повел лошадь вовнутрь.

Ма, сняв халат и бросив его на скамью, опрометью кинулась встречать. Они столкнулись нос к носу у повозки.

«Жив! Здоров! Цел и невредим!» — ее волнения оказались напрасны. Будто камень с души упал, когда увидела его глубокие как омут и такие бездонные глаза.

— Вернулся! — она взяла его за руку и, мило улыбаясь, добавила. — Как я рада.

Вместо ответа Эсид обнял растерявшуюся женщину. Она довольно хлюпнула носом. Поборов минутную слабость, Ма отстранилась и, окинув суровым взглядом только что приехавшего молодого человека, ворчливо спросила:

— Ну и где ты был? Ничего мне не сказал. Я испереживалась вся, — голос дрожал, и было видно, что она не притворяется, а действительно переживает. Совсем как мамочка. — Напридумывала уже черти-что! Почему ты молчишь? Жду оправданий! Только хорошо оправдывайся! Правдоподобно!

— Я в город ездил, — спокойно начал разъяснять парень. — Продал товар и заехал в ювелирный магазинчик, чтобы купить вот это, — Эсид достал из повозки черную коробку и подошел к Ма. Женщина с волнением взялась за крышку и посмотрела на парня.

— Смелее, — кивнул Эсид.

На крышке не было никаких знаков, никаких рисунков или выгравированных надписей. Это было черное лакированное дерево без излишеств. Ма приоткрыла крышку и ахнула:

— Боже! Боже! Божечки! Это так мило, Эсиди! Это же то самое украшение, которое я присмотрела на витрине! Ты все запомнил! — Женщина выудила из нее ожерелье и прислонила к шее. — Мне идет? Скажи, что идет?