Превращения Арсена Люпена

…Около полудня, когда его служанка, старая кормилица Виктория, возвращалась по черной лестнице с корзинкой, полной провизии, шесть человек, поджидавшие ее, силой ворвались следом за ней в кухню.

– Хозяин дома? – грубо спросил один из них. – Только давай не ври мне. Я комиссар Марескаль, и у меня постановление о его аресте.

Бледная и трепещущая, старушка прошептала:

– Он у себя в кабинете.

– Веди нас.

Он зажал рукой рот Виктории, чтобы та не смогла предупредить своего хозяина, и заставил ее провести их по длинному коридору, упиравшемуся в дверь.

Человек в комнате даже опомниться не успел, а его уже схватили, кинули на пол, связали и потащили вон, упакованным, словно тюк. Марескаль ничего не объяснил, а лишь бросил:

– Вы главарь банды, совершившей преступления в скором поезде. Ваше имя Рауль де Лимези.

И, обращаясь к своим людям, произнес:

– В камеру его. Вот постановление. И не болтать! Никому ни слова о личности «клиента». Тони, помните, вы за него отвечаете! И вы тоже, Лабонс! Встретимся в три часа возле дома Брежака. Тогда настанет очередь барышни и произойдет разжалование ее отчима.

Четверо агентов увели арестованного. Пятому, Совину, Марескаль велел задержаться.

Он быстро обыскал кабинет и забрал кое-какие бумаги и несколько малозначащих вещиц. Но ни он, ни его приспешник Совину не нашли того, что искали: бутылку, на которой двумя неделями раньше, стоя на тротуаре, Марескаль успел прочесть: «Эликсир Молодости».

Они отправились обедать в соседний ресторан. Потом вернулись в квартиру Лимези. Марескаль пребывал в ярости.

Наконец, в два часа с четвертью, Совину обнаружил под мраморной каминной полкой пресловутую бутылку. Она была заткнута пробкой и аккуратно запечатана красным воском.

Марескаль потряс ее и, поднеся к электрической лампе, посмотрел на просвет: в бутылке лежала свернутая в трубочку бумажка.

Он заколебался. Прочесть ли ему ее прямо сейчас?

– Нет-нет… еще рано!.. В присутствии Брежака!.. Браво, Совину, вы отлично поработали, мой мальчик!

Радость переполняла его, и, уходя, он бормотал себе под нос:

– Наконец-то я у цели. Теперь Брежак у меня в руках, осталось только сомкнуть клещи. А что до малышки, ее больше некому защищать! Ее любовник сошел с дистанции. Так что теперь, дорогуша, мы с тобой вдвоем!

Глава 9 «Сестрица Анна, ты ничего не видишь?» [24]

Около двух часов того же дня старик Валантен, оставшийся в доме единственным за всю прислугу, принес поднос с едой в комнату Орели и предупредил, что Брежак желает говорить с ней.

Она едва оправилась от болезни, но, чтобы скрыть перед ненавистным ей человеком свою слабость, заставила себя держаться прямо, горделиво неся голову. Подкрасив губы и подрумянив щеки, она спустилась вниз.

Брежак ждал ее на втором этаже в своем просторном кабинете с закрытыми ставнями; комнату освещала электрическая лампа.

– Садись, – произнес он.

– Нет.

– Сядь. Ты устала.

– Скажите поскорее все, что вы хотите мне сообщить, и я вернусь к себе.

Брежак заходил по комнате. Он явно волновался и о чем-то беспокоился, украдкой бросая на Орели взгляды, где было столько же ненависти, сколько и страсти. Он понимал, что волю ее не сокрушить. И вопреки всему сострадал ей.

Наконец он подошел к девушке и, положив руку ей на плечо, силой заставил ее сесть.

– Ты права, – произнес он, – беседа будет недолгой. То, что я хочу тебе сообщить, можно передать в нескольких словах. А потом ты примешь решение.

Находясь совсем рядом друг с другом, они были далеки, как могут быть далеки только заклятые враги, и Брежак это чувствовал. И все слова, которые он произносил, лишь расширяли пролегавшую между ними пропасть. Сжав кулаки, он сказал:

– Неужели ты до сих пор не поняла, что мы со всех сторон окружены неприятелями и долго так продолжаться не может?

– О ком это вы? – нехотя ответила она вопросом на вопрос.

– О, – промолвил он, – ты их знаешь. Марескаль… Марескаль ненавидит тебя и хочет отомстить.

И тихим серьезным голосом он принялся объяснять:

– Послушай, Орели, нас преследуют уже довольно долго. В министерстве обыскивают ящики моего стола. Высшее начальство и подчиненные – все объединились против меня. Почему? Да потому, что их в той или иной мере подкупил Марескаль, который, как всем известно, в фаворе у министра. А мы, ты и я, – мы связаны друг с другом, вот хотя бы даже его ненавистью. Мы связаны нашим прошлым, оно у нас одно, хочешь ты того или нет. Я воспитал тебя. Я твой опекун. Мое разорение – это и твое разорение тоже. И я задаюсь вопросом, не сама ли ты этого добиваешься по каким-то неизвестным мне причинам. Впрочем, с некоторых пор мне кажется, что меня могут оставить в покое, а вот угроза, нависшая над тобой, никуда не денется.

Орели была близка к обмороку:

– Что вы имеете в виду?

– Я получил анонимное письмо на бланке министерства… глупое, бессвязное письмо, где меня предупреждают, что преследовать начнут тебя, так что все хуже, чем можно было себе представить, – ответил он.