Превращения Арсена Люпена

– Ну, извини меня, старина Бешу, – просто это очень уж потешно! Надо же – ты, официальный представитель правосудия, принес мне еще одну птичку, которую нужно ощипать! Может, это какой-нибудь миллионер? Или министр? Как это мило с твоей стороны! Кстати, обрати внимание: я перешел с тобой на «ты»! Мы ведь теперь приятели, верно? Ну-ну, не стой с такой похоронной миной, рассказывай, что стряслось. В чем дело? Кому-то опять понадобилась помощь?

Бешу постарался приосаниться и наконец выговорил:

– Да… тут один почтенный кюре в пригороде Парижа…

– Ну и кого же он укокошил, твой почтенный кюре? Одну из овечек своего стада?

– Да нет, напротив…

– Вот как? Значит, это овечка его прикончила? Так чем же я могу помочь?

– Нет… все не так… вот только…

– Черт возьми, ты сегодня не очень-то речист, Бешу! Ладно, не хочешь – не говори, а вези меня прямо к твоему почтенному кюре в пригороде Парижа. Мой чемодан всегда собран и готов сопроводить нас в поездке.

Деревушка Ваней раскинулась в низине между тремя холмами, которые обрамляли своей пышной зеленью ее старинную церковь в романском стиле. За церковной апсидой лежало красивое деревенское кладбище, огражденное справа забором большой фермы с монументальным домом, а слева – стеной дома священника.

Именно сюда, в трапезную этого дома, Бешу и привел Джима Барнетта, представив его хозяину – аббату Дессолю – как детектива, для которого нет ничего невозможного. Кюре, румяный, дородный человек средних лет, выглядел весьма презентабельно, однако сейчас его лицо – вероятно, обычно благодушное – выражало тоскливую растерянность, совершенно ему не свойственную. Барнетт отметил его пухлые руки с толстыми запястьями и внушительный живот, туго обтянутый убогой, вытертой до блеска сутаной.

– Господин кюре, – сказал сыщик, – мне еще ничего не известно о деле, которое вас так озаботило. Мой друг, инспектор Бешу, всего только и сказал, что имел случай когда-то познакомиться с вами. Не угодно ли вам для начала вкратце объяснить, что случилось, не вдаваясь пока в излишние подробности?

Похоже, аббат Дессоль давно уже приготовился к рассказу, ибо тотчас же, без колебаний, заговорил звучным басом, исходившим из его пухлой груди:

– Вам, верно, известно, господин Барнетт, что смиренные викарии этого прихода являются одновременно хранителями драгоценных реликвий, которые владельцы замка Ваней завещали нашей церкви в восемнадцатом веке. Это две золотые дарохранительницы, два распятия, канделябры… словом, там есть – боюсь даже сказать «было»! – девять драгоценных реликвий, которым приходили поклоняться люди со всей округи, за двадцать лье отсюда! Что же касается меня…

Аббат Дессоль вытер лоб, на котором выступила испарина, и продолжил:

– Итак, что касается меня, то должен признаться, что хранение этих сокровищ я всегда считал крайне рискованным и исполнял эту миссию как с великим тщанием, так и с великим страхом. Отсюда, из моего окна, вы можете видеть абсиды и ризницу с надежными стенами, где хранились эти святыни. В нее ведет одна-единственная крепкая дубовая дверь, а оттуда можно пройти на хоры. К этой двери есть один-единственный массивный ключ, и он находится у меня. И только у меня одного имеется ключ от сундука с этими сокровищами. Я лично сопровождаю посетителей в ризницу. А поскольку окно моей спальни располагается менее чем в пятнадцати метрах от зарешеченного слухового окошка в потолке, через которое идет свет, я втайне от всех протянул туда веревку с колокольчиком, который должен был меня разбудить при малейшей попытке проникновения в хранилище. Кроме того, я принял еще одну предосторожность: каждый вечер я забирал в свою комнату самую дорогую реликвию – дарохранительницу – ковчежец, украшенный драгоценными камнями. Так вот, этой ночью…

И аббат Дессоль еще раз утер платком взмокший лоб. Капли пота становились все крупнее и обильнее по мере повествования об этом трагическом событии. Затем он продолжил свой рассказ:

– Итак, прошлой ночью, около часа, меня подняло с постели не звяканье колокольчика, а какой-то стук. Я вскочил с постели, еще не вполне проснувшись, и ощупью, в потемках, начал шарить вокруг себя. И вдруг услышал, как что-то упало на пол. Первым делом я подумал о дарохранительнице – уж не ее ли похитили? И крикнул: «Кто здесь?»