Превращения Арсена Люпена

Ответа не было, но мне почудилось, что кто-то стоит то ли передо мной, то ли рядом, сбоку; а еще я понял, что мое окно распахнуто, так как ощутил дуновение холодного воздуха. Я нашарил в темноте свой электрический фонарь, включил его, повел луч вокруг себя и на какой-то короткий миг увидел искаженное лицо между обвисшими полями серой шляпы и поднятым воротом коричневого пальто. В ощеренном рту этого субъекта я отчетливо разглядел с левой стороны два золотых зуба. Он резким ударом выбил у меня из руки фонарь… Я было кинулся на него, но он куда-то подевался, а я сделал полный оборот и налетел на мраморный камин, расположенный против окна. Когда мне удалось разыскать спички, я увидел, что комната пуста. К перилам балкона была приставлена лестница, которую злодей выкрал из моего сарая. И дарохранительницы на месте не было. Я торопливо оделся и побежал в ризницу. Увы, сокровище исчезло.

И аббат Дессоль в третий раз вытер лоб, с которого теперь струился обильный пот.

– Ну и конечно, оконная задвижка оказалась взломанной, – сказал Барнетт, – а ваша «сигнальная» веревка перерезана? Это доказывает, что грабеж был задуман человеком, отлично знавшим место преступления и ваши привычки. И вы, святой отец, конечно, бросились в погоню?

– Ох, я даже сделал глупость, закричав: «Держите вора!» – о чем теперь горько сожалею, так как мое начальство не любит скандалов и сурово осудит меня за то, что я поднял шум вокруг этого происшествия. К счастью, мои крики услышал только один сосед – барон де Гравьер, который вот уже двадцать лет владеет фермой, расположенной по другую сторону кладбища. Он посчитал, как и я, что сперва нужно попытаться самим разыскать украденные реликвии, а уж потом оповестить жандармерию и подать жалобу. А поскольку у него есть автомобиль, я попросил его найти в Париже инспектора Бешу.

– И я прибыл сюда, на место, в восемь утра! – самодовольно объявил Бешу. – А к одиннадцати часам все уже было в ажуре.

– Как?! Что ты такое говоришь? – воскликнул Барнетт. – Ты арестовал вора?

Бешу торжественно воздел палец к потолку:

– Он там, заперт на чердаке, под охраной барона де Гравьера.

– Черт возьми! Вот это высший класс! Давай-ка рассказывай, Бешу, только покороче, ладно?

– Ну, сущие пустяки, самая обычная процедура, – с напускной скромностью ответил инспектор, явно рассчитывая на комплименты, и по пунктам изложил свои соображения:

– Первое: многочисленные следы на мокрой земле, между церковью и домом кюре. Второе: изучение данных следов доказывает, что злоумышленник был один и что сперва он перенес куда-то похищенные драгоценные реликвии, а затем вернулся, чтобы пробраться в дом священника. Третье: после того как эта попытка провалилась, он забрал свою добычу и сбежал по большаку. Его следы затерялись в окрестностях гостиницы Ипполита.

– И ты, конечно, сразу же допросил хозяина…

– …который, – подхватил Бешу, – мне ответил: «Человек в серой шляпе и коричневом пальто, с двумя золотыми зубами? Ну как же, это господин Вермиссон, коммивояжер, торгующий всякой мелочовкой, – мы его прозвали Господин Четвертое Марта, поскольку он наведывается в наши места один раз в год, аккурат четвертого марта. Он приехал вчера в полдень, в своем кабриолете, поставил его в каретный сарай, пообедал да и пошел обходить своих клиентов.

– И в котором же часу он вернулся?

– Как всегда, около двух часов ночи.

– А сегодня он уехал?

– Ну да, минут сорок назад, в сторону Шантийи.

– И ты, наверно, помчался за ним следом?

– Да, барон посадил меня в свой автомобиль, мы догнали этого субъекта – Вермиссона – и, невзирая на его протесты, заставили повернуть назад.

– Ага, стало быть, он ни в чем не признался? – спросил Барнетт.

– Частично. Он попросил: «Не говорите ничего моей жене… Ох, лишь бы она не узнала!»

– Ну а церковные сокровища?

– В его кабриолете мы ничего не нашли.

– Однако доказательства неопровержимы?

– Совершенно неопровержимы. Отпечатки его обуви совпадают с теми, что мы обнаружили на кладбище. Да вот и господин кюре утверждает, что встретил этого самого человека в конце дня на кладбище. Словом, никаких сомнений быть не может.

– Но в таком случае, чего тебе не хватает? И зачем ты выдернул меня из дому?

– Ну… это уж тебе сам кюре расскажет, – мрачно ответил Бешу. – Мы с ним разошлись во мнениях по второстепенным вопросам.

– Это вы их называете второстепенными, – возразил аббат Дессоль, чей платок промок насквозь, хоть выжимай.

– Так в чем же дело, святой отец? – спросил Барнетт.

– Видите ли… – несмело начал аббат Дессоль. – Это касается…

– Касается – чего?

– Касается золотых зубов. У господина Вермиссона их два. Только…

– Только – что?

– Они у него справа… а те, что я заметил у вора, были слева.

Джим Барнетт не смог сохранить серьезность: его внезапно разобрал смех.

Однако заметив скорбный взгляд аббата Дессоля, он сдержался и воскликнул:

– Значит, справа? Какой ужас! Вы уверены, что не ошибаетесь?

– Нет, не ошибаюсь, Господь свидетель!

– Однако… вы ведь как будто где-то встретились с этим субъектом?