Превращения Арсена Люпена

– Нет, сударь, – ответил Марескаль, – в купе произошло преступление, и никто не может пройти туда без особого разрешения органов правосудия.

За Рауля вступился контролер:

– Этот пассажир стал одной из жертв нападения. Они связали его и обчистили карманы.

– Сожалею, – произнес Марескаль. – Но приказ есть приказ.

– Чей приказ? – раздраженно спросил Рауль.

– Мой.

Рауль скрестил руки на груди:

– Но, месье, по какому праву вы так разговариваете? Вы явились сюда диктовать свои правила, причем в совершенно наглой форме, и я не намерен это терпеть, даже если другие с этим согласны!

Хлыщ протянул свою визитную карточку и высокомерно произнес, отчетливо проговаривая каждое слово:

– Родольф Марескаль, комиссар Международной службы розыска преступников при Министерстве внутренних дел.

Весь вид его говорил о том, что перед такой должностью можно лишь покорно склонить голову. Наглец еще прибавил:

– Я взял на себя руководство по согласованию с начальником вокзала, а также по праву, данному мне моими полномочиями.

Несколько ошарашенный, Рауль умолк. Фамилия Марескаль, пропущенная им поначалу мимо ушей, внезапно пробудила в нем смутное воспоминание о неких делах, где комиссар вроде бы предстал в выгодном свете, проявив недюжинную прозорливость. Во всяком случае, сопротивляться ему было глупо.

«Это моя ошибка, – подумал он. – Вместо того чтобы действовать на стороне англичанки и исполнить ее последнее желание, я потерял время, размышляя о появлении девушки в маске. Но все же, напомаженный, я обойду тебя на повороте и узнаю, как вышло, что ты так кстати оказался в этом поезде и получил возможность заняться делом, в котором замешаны две хорошенькие женщины. А пока мне надо присмиреть».

И почтительным тоном, словно бы проникшись трепетом к высокому чину собеседника, он произнес:

– Извините меня, месье. Я редко бываю в Париже, так как в основном живу за пределами Франции, но ваша слава дошла и до меня, и среди прочего я вспоминаю историю с серьгами…

Марескаль гордо выпятил грудь.

– Да, серьги принцессы Лаурентини, – произнес он. – Удачное было дело, ничего не скажешь. Но сегодня я постараюсь, чтобы все прошло еще лучше. До прибытия жандармов и следственного судьи я бы хотел довести дознание до такого уровня…

– …до такого уровня, – подхватил Рауль, – чтобы этим господам осталось только запротоколировать проделанную вами работу. Вы совершенно правы, и, если мое присутствие может оказаться полезным, я задержусь тут до утра.

– Благодарю вас, оно окажется крайне полезным.

Сообщив все, что ему известно, контролер ушел. Тем временем вагон отогнали на запасный путь, а поезд уехал.

Марескаль приступил к расследованию и сразу, явно с намерением не допустить к нему Рауля, попросил того сходить на станцию и поискать мешковину, чтобы накрыть трупы.

Рауль повиновался и, соскочив на землю и пригнувшись, пошел вдоль вагона; на уровне третьего окна коридора он выпрямился и заглянул внутрь.

«Я так и знал, – подумал он, – напомаженный хотел остаться один. И уже что-то злоумышляет».

И верно, Марескаль, приподняв тело молодой англичанки, откинул в сторону ее дорожный плащ. На поясе у девушки висела маленькая сумочка из красной кожи. Он отстегнул ремень, взял сумочку и открыл ее. В ней лежали бумаги, и он немедленно принялся их читать.

Раулю, видевшему только спину Марескаля, а потому лишенному возможности оценить по выражению лица, какие мысли рождали у того найденные документы, пришлось уйти.

– Напрасно ты так торопишься, приятель, – ворчливо произнес он, – я схвачу тебя за руку раньше, чем ты достигнешь цели. Эти бумаги завещали мне, и никто, кроме меня, не имеет на них права.

Выполнив возложенное на него поручение, он вернулся вместе с женой и матерью начальника вокзала: женщины предложили подежурить возле погибших. Марескаль сообщил ему, что в лесу окружили двух человек, прятавшихся в чаще.

– И больше никаких новостей?

– Никаких, – ответил Марескаль, – разве что заметили, как один из двоих хромал, и, двигаясь по его следу, нашли каблук, застрявший между двухя корнями. Но каблук оказался от женской туфли.

– Значит, преступникам он не принадлежит.

– Совершенно верно.

Рауль в последний раз бросил взгляд на свою хорошенькую, но несчастную спутницу и про себя пообещал: «Я отомщу за вас, мисс Бейкфилд. Пускай я не уследил за вами и не спас, но, клянусь, убийцы ваши будут наказаны».

Затем, вспомнив о барышне с зелеными глазами и мысленно обращаясь к этому загадочному созданию, он вновь повторил эту свою клятву, исполненную ненависти и жажды мести. Наконец Рауль закрыл девушке глаза и накинул на ее бледное лицо ткань.

– Она была очень красива, – произнес он. – Не знаете, как ее звали?

– Откуда мне знать? – уклончиво ответил Марескаль.

– Но вот же ее сумочка…

– Сумку можно открыть только в присутствии представителя прокурора, – заявил Марескаль и, повесив вещицу на плечо, прибавил: – Удивительно, что бандиты ее не взяли.

– В ней, наверное, бумаги…