Превращения Арсена Люпена

– Она! Она! – прошептал он. – Нет, я схожу с ума… Это невозможно… Она – и здесь! Она – убийца! Она!.. Она!

Он склонился еще ниже. Пленница не шевелилась. На ее бледном лице не дрогнул ни один мускул. Суетясь и тяжело дыша, Марескаль прерывистым голосом проговорил:

– Это вы! Но каким чудом? Значит, вы убили… а жандармы вас поймали! И вы здесь, вы! Но как такое возможно?

Казалось, девушка и на самом деле спит. Марескаль умолк. Вправду ли она спала? Он вновь обратился к ней:

– Хорошо, спите дальше… Сейчас я уберу всех остальных и вернусь… Через час я снова здесь… и мы побеседуем… но тебе, малышка, придется быть посговорчивей.

Что он хотел сказать? Собрался предложить ей некую отвратительную сделку? В сущности (как догадался Рауль), он не имел пока каких-то определенных намерений. Событие застало его врасплох, и он еще не понял, что за выгоду можно из него извлечь.

Марескаль снова водрузил картуз на белокурую головку, спрятав под него кудри, а потом обыскал карманы пленницы. Там ничего не нашлось. Тогда он поднялся; волнение его было столь велико, что он не позаботился обследовать помещение и другую дверь.

– Интересный паренек, – сказал он, вернувшись к собеседникам. – Ему, конечно, и двадцати нет… Совсем мальчишка, которого сообщник сбил с толку…

Он продолжал говорить, однако чувствовалось, что он рассеян, а в мыслях его царит хаос. Ему явно требовалось все обдумать.

– Полагаю, – произнес он, – мое маленькое предварительное расследование может заинтересовать людей из прокуратуры. В ожидании их прибытия я буду нести охрану здесь, вместе с вами, бригадир… Или даже один… да, мне никто не нужен, и если вы хотите немного отдохнуть…

Рауль заторопился. Среди посылок он отыскал три мешка, холст которых был примерно того же цвета, что и блуза, под которой пленница скрывала свой мальчишеский наряд. Взяв один мешок, он прошептал:

– Сдвигайте ноги в мою сторону… чтобы я смог протиснуть на их место вот это. Но двигайтесь медленно, понятно?.. Затем туловище… и наконец голову.

Он взял ее руку, оказавшуюся ледяной, и повторил свои указания, ибо девушка по-прежнему оставалась совершенно безучастной.

– Заклинаю вас, начинайте действовать. Марескаль способен на все… Вы унизили его… Он так или иначе отомстит вам, потому что вы в его власти… Ну же, ноги в мою сторону!

Она двигалась очень медленно, мелкими рывками, практически незаметно, но все же потихоньку приближаясь к нему; ей понадобилось три или четыре минуты, чтобы выполнить его просьбу. Когда маневр завершился, ее место заняло подобие серой скрюченной фигуры, создававшей иллюзию человеческого присутствия, так что жандарм и Марескаль, бросив беглый взгляд в открытую дверь склада, могли подумать, будто девушка по-прежнему здесь.

– Нам пора, – произнес Рауль. – Воспользуйтесь минутой, когда они отвернутся и заговорят немного громче, и позвольте мне спасти вас…

Он принял ее в свои объятия, всю съёженную, и вынес через полуприкрытую дверь в вестибюль. Там она смогла встать в полный рост. Он снова запер дверь, и они прошли через багажный зал. Но, взобравшись на железнодорожную насыпь, девушка в изнеможении рухнула на колени.

– Я никогда не смогу… – простонала она. – Никогда…

Без малейшего усилия он взвалил ее на плечо и побежал к густым зарослям, за которыми скрывалась дорога на Ромийо и Осер. При мысли о том, что добыча у него в руках, что убийца мисс Бейкфилд больше не ускользнет от него, он испытывал глубокое удовлетворение; он сам, без вмешательства общества, покарает ее. Что он собирается сделать? Не имеет значения. В эту минуту он был убежден – или, по крайней мере, он так себе говорил, – что им руководит великое стремление осуществить правосудие, а наказание будет таким, каким ему подскажут обстоятельства.

Через двести шагов он остановился, но не потому, что выбился из сил, а потому, что, прислушавшись, обнаружил, что вокруг царит гробовая тишина, изредка нарушаемая шелестом листьев и легким шорохом прошмыгнувшего ночного животного.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила девушка.

– Ничего… ничего тревожного… Напротив… Топот копыт… совсем далеко… Этого я и ждал… для вас это спасение…

Спустив девушку с плеча, Рауль, словно ребенка, подхватил ее на вытянутые руки. Прижав ее к себе, он пробежал три или четыре сотни метров в сторону шоссе, светлая полоса которого показалась из-за черных стволов деревьев, и выскочил на перекресток. Трава была такая мокрая, что, устроившись на откосе, закрывавшем его от дороги, он сказал:

– Оставайтесь у меня на коленях… и не подумайте ничего дурного. В экипаже, который сюда приближается, едет вызванный бригадиром жандармов врач. Я избавлюсь от него, аккуратно привязав к дереву. Мы сядем в коляску и будем ехать всю ночь, пока не доберемся до какой-нибудь станции на другой железнодорожной ветке.

Девушка не ответила, и Рауль решил, что она его не услышала. Он ощутил, какие горячие у нее руки. Словно в бреду, она твердила:

– Я не убивала… не убивала…

– Замолчите, – резко оборвал ее де Лимези. – Поговорим позже.