Преврати меня

Мы беззвучно рассмеялись, надели ботинки, но шнурки не завязывали. Брат снова взял фонарь, и мы вышли в ночь. С улицы было видно, как по потолку гостиной бегут зеленовато-белые всполохи от экрана телевизора. Саня не включал фонарь, пока мы не свернули за угол, — боялся, что родители нас увидят.

Окно нашей комнаты выходит в сторону, противоположную от дома Валттери Лайне. Оно смотрит на дерево с баскетбольным стулом, на место, где отец паркует машину, и на нашу улицу.

— Вы здесь? — негромко крикнул Саня.

Тишина. Мне опять стало страшно. Отчего-то мне всегда было страшно, когда я чувствовала, что рядом этот человек.

— Кто бросил нам в окно снежок? — спросил брат.

Его слова улетели в ночь. Он включил фонарик. Белый луч запрыгал под деревьями, коснулся темной стены забора, побежал дальше.

— Ни черта не вижу, — пожаловался Саня.

— Подожди, — сказала я, схватила его за руку и снова направила круг света на забор.

— Что там? — спросил брат.

…желтые глаза…

На секунду я замерла. Страх смешался с непониманием, а потом мне наконец стало ясно, на что я смотрю.

— Он не заходил к нам на участок, — сказала я и, загребая ногами снег, пошла к забору.

На нем, каким-то чудом удерживая равновесие, стояла крупная черная статуэтка. Она была высотой с локоть, черная, со сверкающими глазами.

— Волк! — воскликнул Саня, обгоняя меня.

Он протянул ладони, и роскошная фигурка сидящего волка свалилась ему в руки. Почти прыгнула. Брат охнул.

— Тяжелая? — спросила я.

— Тяжелая и теплая, — ответил Саня. — Кажется, она из дерева.

Он прижал волка к груди и несколько секунд стоял так, почти не шевелясь. Потом протянул его мне.

— Отнеси его домой, — сказал он, — к нам в комнату. Я не хочу, чтобы родители его видели.

— А ты? — опешила я.

— У меня дело, — ответил Саня.

Он повернулся и через глубокий снег тяжело пошел к калитке. Свет фонаря мелькал по стволам деревьев. Я стояла и смотрела ему вслед.

…Надо идти за ним…

…Он сам сказал идти домой…

Я струсила и пошла домой. Не хотела выходить за калитку. Не хотела встретить там того человека и его зверя. Днем они были даже милы, но сейчас, в оранжевой мгле уличных фонарей, протянувшихся вдоль соснового леса, мне не хотелось их видеть, совсем не хотелось.

Из окна комнаты я увидела, как лучик фонаря скачет по дорожке перед домом, возвращается назад. Мне стало спокойно. Брат пришел через пять минут. Он молча воткнул фотик обратно в компьютер, выбрал что-то. Зажужжал принтер.

— Все нормально? — спросила я, подходя.

— Да, — подтвердил Саня, потом вскинул на меня ошалелые глаза. — Где волк?

— Я положила его тебе под подушку, — ответила я.

Брат улыбнулся.

— Это хорошо, — сказал он.

— Встретил его? — поинтересовалась я.

— Нет, — Саня тряхнул головой. — Но нашел то, что искал.

Из принтера выползала страница. Четкие серые следы в натуральную величину.

— У дороги неглубокий снег, — сказал Саня. — Я снимал со вспышкой. Кажется, получилось идеально.

Я подняла бумагу и поднесла ее к лампе.

— Завтра пойду в библиотеку, — обещала я.

— И в класс информатики, — добавил Саня.

— Деловой, — устало улыбнулась я.

Он рассмеялся.

В ту ночь он первый раз спал со статуэткой волка.

* * *

Англоязычный интернет дался мне с трудом. Спасибо учителю информатики. Он был очень мил. Мне даже не пришлось говорить ему о том, что человек, которого я ищу, умирал от той же болезни, что и мой брат.

Помню, как впервые, еще на экране компьютера, увидела фотографию Райли Стентон. Девушка стояла на берегу моря. За ее спиной была страшная черная скала, которая надрезала пасмурный песчаный пляж и корявой вершиной устремлялась к небу. Райли была в пушистом клетчатом свитере, в ее глазах светились синие огоньки, а коротко стриженные светло-русые волосы не доставали до плеч. На руках у девушки сидел огромный белый кот. Вместе они выглядели такими домашними, такими чужими на фоне этого сурового побережья.

Помню, что мне пришла в голову странная мысль: «Мы могли бы дружить с ней». Хотя, судя по словам Валерия, дружить с ней могли очень многие. А потом у меня снова появилось чувство дежавю. Я смотрела на Райли и понимала, что в ней и во всем, что происходит вокруг, есть что-то, что я не могу охватить одним взглядом. Сходились какие-то ничтожные вероятности. Мир ткался, как огромный узорчатый ковер. И где-то — возможно, в руках мужчины из дома с аистами — был узелок, вокруг которого собиралось все.

Из класса информатики я унесла двадцать страниц англоязычных распечаток, в которых ничего не понимала. Потом пошла в библиотеку.

Следы были волчьи. Я определила это не сразу. Ключом оказалась рекомендация про спичку. «Средние пальцы волка значительно выдвинуты вперед. Между средними и боковыми пальцами можно положить поперек отпечатка воображаемую спичку, — утверждал источник. — Пальцы собаки, напротив, стоят близко друг к другу, когти боковых пальцев начинаются на том же уровне, где находится серединка подушечки средних пальцев».