Превратности судьбы

Рядом с ним прожорливый блюститель – мне-то он к чему? Но даже с ним невозможно было бы расстаться. Потому что кто кроме него способен быть моим воображением, являя мне образы один приятнее другого, ну словно бы зашёл на порносайт… Нет, только не подумайте чего. Это к тому, что будто бы я – постоянно озабоченный своими правами гражданин, который на самом деле ждёт, чем и когда на этот раз намерен его подкупить щедрый на подаяния хозяин. А, в самом деле, чем же? И когда? Эй, сударь, не томите!

Да, о миссионере-проповеднике чуть не забыл! Вот уж с кем подружиться бы хотелось, скрепить навеки узы платонической любви! Потому как он способен вдохновить на что угодно – и прыгнуть в омут головой, и пролететь на крыльях радужной мечты от шпиля того самого Адмиралтейства до кремлёвских башен. Так я же и не сомневаюсь – всё можно, если есть желание, здоровье и надёжная страховка. А это последнее – уж само собой.

И вот стоим мы на помосте. Да, да! Это я и мои неподражаемые alter ego. Все вместе. И каждому из нас своя цена. К примеру, интуицию предлагают просто задарма, воображение – по гривеннику за образ, ну а вдохновение – у этого особенная, договорная ценность. И где ещё такое сокровище можно раздобыть? А без него и жизнь не в радость. Так что спешите, покупайте, господа!

К слову сказать, последний персонаж удивительным образом кого-то мне напоминал. Это моё – какое уж там по счёту? – «я» уж очень смахивало на повзрослевшего Антона, того самого патлатенького аукциониста, а по совместительству сладкоголосого наставника Лулу. Я даже не исключаю, что вполне уместно было бы представить его и в роли скрипача в обнимку с воющей, визжащей скрипкой, от которой невозможно, да просто некуда бежать. Вот только этого мне не хватало! А всё потому, что приметы были как одна к одной – и рост, и посадка головы, и эта уверенность в себе, переполнявшая его буквально до краёв, так что казалось, будто ещё чуть-чуть и она брызнет изо рта и потечёт могучим, всё сокрушающим на своём пути потоком. Однако шевелюры прежней уже нет, волосы заметно поредели, да и цвет их, как водится, заметно со временем поблек. Ну так ведь время и не такое с нами делает.

Однако более всего поражало в этом моём «я» – или всё же не в моём? – совсем другое. Оно, точнее он… Он явно получал удовольствие от того, что его выставили голым напоказ. Даже подумалось, уж не второе ли это «я» томочкиного Николаши, неведомо каким путём затесавшееся в компанию моих alter ego. Но нет, такого и в кошмарном сне случиться не должно, и уж никак нельзя было это предположить в происходящем наяву передо мной. Наверняка причина тут иная. Пожалуй, дело в том, что вдохновение ни в каких покровах не нуждается. Да, именно так! Потому что иначе и вправду не разберёшь ни где у него что, ни зачем, к примеру, та деталь или чем этот орган занимается. В нём всё должно быть ясно и определённо, как при анализе достоинств любого полезного для вас явления, когда весь смысл происходящего только в том и состоит, чтоб снизошла на вас та самая благодать. И чтобы никаких сомнений не возникало – вот именно этого вам и было надо.

О, господи! Да куда это меня совсем некстати понесло? Я ведь как-никак не вещь, я – это я, со всеми моими недостатками, достоинствами, болячками и с неизбежным завтрашним похмельем. Не агрегат, и не муляж, даже не манекен, которых можно наплодить с три короба и выставить для показа на витрине. Я нечто куда более по своей сути привлекательное. И с удовольствием оглядев свои покрытые загаром кожные покровы, я с невозмутимым… нет, даже с гордым видом воззрился на толпу.

И вдруг среди множества глазеющих на меня зевак я узнаю… Лулу. Как это можно?! Я перед ней со всеми своими «я» и абсолютно голый! Я… то есть мы… Нет, вроде бы не мы, а я. Зачем она здесь? Кто ей сообщил об этом? Как выбралась из квартиры? И как ей объяснить потом? Все эти мысли разом ослепили меня, как огненный шар возникшего перед глазами сгустка молний. Я весь как бы сжался, ожидая, когда это сияющее нечто приблизится, коснётся моего лица, и я, недвижный образ всех этих обугленных alter ego буду смиренно ждать, когда поволокут меня, погрузят в катафалк и повезут, чтобы наконец-то сбросить в заранее выкопанную мною же самим могилу. Всё точно, лучше и не сделаешь, только бы не забыли туда же поместить и то, что осталось от тех, теперь уж никому не нужных моих «я». Без них, знаете ли, было бы совсем грустно и уныло.