Превратности судьбы

Пока Серж со знанием дела обсуждал с официантом перечень закусок, ну и всё остальное, что положено, я, как мог, пытался развлекать Катрин, рассказывая о своих впечатлениях, полученных во время блужданий по Греноблю. Понятно, что за те несколько лет, которые она провела здесь, Катрин изучила город буквально вдоль и поперёк, чуть ли не с закрытыми глазами могла найти любую улочку и рассказать о ней такое, о чём я вряд ли бы когда-нибудь узнал. Но, в основном, наши впечатления и даже взгляды совпадали – город и для неё, и для меня был и остаётся естественной средой обитания, пусть даже это разные города. В отличие от мужа, Катрин на природу не тянуло – раз побывав на вершине не самой высокой из окрестных гор, она этим восхождением вполне насытилась и более на уговоры уже не поддавалась. Напротив, Серж, заядлый, опытный турист, если позволяла работа, каждое воскресение обувал добротные ботинки с рубчатой подошвой, брал набитый доверху снаряжением и съестными припасами рюкзак и отправлялся в горы с такими же, как он, фанатами, любителями погалдеть, оказавшись на природе. Чем занималась в это время Катрин? Всё тем же, что поддерживало её интерес к жизни, пока муж находился на работе – бродила по городу, совершенствовалась в знании языка, беседуя с продавцами в магазине и с официантами в кафе, или ходила в кино, если был приличный фильм с хорошими актёрами. Или же просто загорала в парке, но это только в том случае, если совсем уж нечего было предпринять. Ну, а по вечерам сидели дома, изредка выбирались в гости или в ресторан. Всё дело в том, что Серж сейчас занят очень важной для него работой, допоздна не покидает кабинет. Катрин это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Ей было скучно, и единственное, что успокаивало – это обещание Сержа, будто всё это временно, не навсегда.

Когда подошла очередь заказывать остальное, то есть дошло до карты вин, Серж снова всё взял на себя. Да я не возражал, поскольку беседа с очаровательной женщиной всегда доставляла мне гораздо больше удовольствия, чем кулинарные изыски и подготовка к выпивке. Думаю, тут я не оригинален. Мы с Катрин переговаривались вполголоса, и, не сводя с неё глаз, я представлял себе, как всё это могло быть, если бы мы познакомились тогда, до её замужества… Впрочем, в то время я не был ещё достаточно известен и богат, чтобы на меня могла обратить внимание такая женщина. Да и сейчас, по большому счёту, о богатстве речи нет – есть только то, что можно было бы назвать материальной независимостью. Если же учесть разницу в возрасте, шансов у меня совсем не оставалось. Но как Сержу уда-лось то, о чём я только мог мечтать?

Как выяснилось, Катрин приехала в Гренобль вместе с ансамблем какой-то популярной певицы. Пока звезда раскрывала рот под фонограмму, Катрин вместе с подругами изображала на сцене разнообразные хореографические па, примерно так я себе это представляю. Да при её фигуре, при её природной красоте не сомневаюсь, что немалая часть аплодисментов доставалась именно Катрин. Там Серж её и приметил, а остальное было делом техники. К слову сказать, Катрин против такого замужества не возражала, поскольку обстановка в артистической среде сама подталкивала к подобному решению. Вот так всё и случилось.

Тем временем Серж уплетал за обе щеки – видимо, недавние события сначала напрочь лишили его аппетита, ну а теперь можно было и разговеться, компенсировать всё то, что не доел вчера. Савойские сосиски с луком, маринованные в красном вине, эскалоп из птицы с голубым сыром Сасенаж и даже филе форели по-гренобльски – всё это было к его услугам, Серж это пиршество выстрадал, да кто бы сомневался!

– Знаете, Влад, я всегда любил вкусно поесть. Помнится, в Москве был такой рыбный ресторан, он назывался «Якорь». Мы с коллегами туда изредка захаживали – выпить водочки, закусить салатом из трески или осетровой тешей, поболтать о том, о сём.

– Ну, в эпоху дефицита всё это иначе воспринималось. Что-то вроде выигранного приза. Однажды мне это удалось.

– И как это было? – поинтересовалась Катрин.

– Это случилось первого мая, в день международной солидарности трудящихся. Кажется, так это прежде называлось. От своих знакомых я узнал, что в гастрономе, в том самом, что находился в здании гостиницы «Москва», по окончании демонстрации устраивают распродажу дефицита для дружинников. Имелись в виду те, что стояли в оцеплении, отделяя колонны на Красной площади одну от другой.

– Зачем это? – Катрин, даже при её сообразительности, подобные тонкости были недоступны.

– Ну как же, как ты не понимаешь! Некий недостойный гражданин, которому предстояло пройти в самой дальней от Кремля колонне демонстрантов, мог преспокойно перебраться поближе к Мавзолею, туда, где ему быть не полагалось, – пояснил ей Серж.

– Да что там говорить, если бы не дружинники, на площади могла возникнуть давка. Что-то подобное тому, что было на Ходынке, когда короновали последнего русского царя, – добавил я.