Превратности судьбы

Но в этот день она так и не пришла. Нельзя сказать, что ночью я промучился без сна, что потерял аппетит. Я даже не напился с горя! В таких случаях единственное, что в состоянии спасти от душевного расстройства – это напряжённая работа. Снова копался в архивах, перечитывал кое-какие документы. Если бы не Стендаль, даже не знаю, что и как… Но к счастью, есть какая-то невидимая нить, которая способна связать писателей разных поколений. И вот, пытаясь разобраться в его судьбе, в перипетиях его личной жизни, я словно бы находил поддержку в том, что он писал, я начинал постепенно понимать то, что мной случилось.

Солдат армии завоевателей, свято веривший в то, что покорение других народов – это великая миссия, возложенная на него, священная миссия распространения цивилизации на восток, миссия, которой он достоин… А затем расплата, горькое разочарование, мысли, которые не дают покоя. Так неужели всё сделано не так? Неужели он обманут? Как это случилось, почему? И можно ли верить людям после этого позора? Мне кажется, что всю оставшуюся жизнь он только и делал, что пытался разобраться. Хотел понять, почему так лицемерны люди, почему кругом зависть и обман, желание получить власть во что бы то ни стало. И отчего итогом возвышенной любви становится боль, отчаяние и невыносимые страдания. Вот это он хотел понять, потому и стал писателем.

Теперь представьте, что всё то же самое, но только через много лет. То, что со мной случилось, было вроде бы не так – и обстоятельства другие, и внешне не похоже. Но та же суть. Даже не стану повторять. Да по большому счёту, можно обойтись без объяснений…

А через день она всё-таки пришла. Я возвратился с прогулки, и портье сказал, что в номере меня ожидает дама. Катрин, задумчивая и печальная, сидела в гостиной, на диване. Вот её первые слова:

– Он изменился. Со мной почти не разговаривает.

– Наверное, переживает за брата.

– Да с братом будет всё в порядке. Тот, что звонил ему из Москвы, так и сказал. Скорее всего, дело не дойдёт даже до суда.

– Так Серж не собирается в Россию приезжать?

– Может быть, чуть позже. Пока нет такой необходимости. Не исключено, что брат приедет к нам, сюда. Серж уже бредит этой встречей, – она сказала это так, будто делилась впечатлениями после похорон.

– Но в чём же дело, что тебя смущает? Пройдёт несколько дней, и, думаю, всё у вас наладится.

Она немного помолчала, словно бы собираясь с мыслями.

– Ты знаешь, я вдруг почувствовала себя чужой. До сих пор самым важным для него была работа. Студенты, лекции, какие-то исследования… Теперь вот появился этот брат. Заметь себе, они не виделись лет десять. Однако теперь Серж воспринимает брата как самого близкого, родного человека. А кто же я? – Катрин взглянула не меня, как будто я должен был ответить. – Кто для него я? Случайная попутчица? Прислуга, приживалка? Любовница или подруга на ночь – это в лучшем случае…

Должен признаться, что, хотя Катрин мне далеко не безразлична, все эти горестные её признания я воспринимал как нечто постороннее, как будто на моих глазах разыгрывалась театральная мелодрама с заранее известным мне концом. И я, даже вопреки желанию, оказался в это действо втянут… Послушайте, господа, я-то тут причём?

Однако надо бы её как-то успокоить:

– А почему у вас не было детей?

– Он всё откладывал. Говорил, начнутся бдения по ночам, вызов докторов… И беспрерывный детский плач – по-моему, он именно этого боялся. Но что поделать, первые год-полтора всё может быть. А тут, видите ли, какой-то крайне важный для него проект, он пишет книгу…

– Но так бывает. Приходится выбирать: семья, дети или же карьера.

– Однако другие всё это как-то совмещают.

– Мне кажется, ты оказалась не в то время и не в том месте. Будь вы оба молоды, всё могло бы сложиться по-другому. А Серж уже достаточно взрослый человек со своим мировоззрением и привычками. И рядом ты, слишком молодая для того, чтобы жертвовать собой ради него.

– Да, видимо, я на это не способна.

– Дело тут в другом. Представь, что он добился желаемого, скажем, стал нобелевским лауреатом или же кучу денег получил за свою книгу. Тогда в лучах его славы ты чувствовала бы себя совсем иначе. Ты понимала бы, зачем отказываешься от чего-то… Да что там говорить, если бы он стал богат, не стало бы и проблем с ребёнком. Загородный особняк, прислуга, собственный шофёр… Что там ещё?

– Бассейн в саду, собственная яхта, знатные гости на уикенд… – она с усмешкой смотрит на меня, а я делаю вил, что не замечаю этого.

– Ну вот, ты и сама всё понимаешь.

– Да ладно! – и безнадёжно машет рукой. – Не будет ничего!

– Но почему?

– Он слишком увлечён своей работой. Она для него всё. Он раб своего труда…

– Что здесь плохого, если будет результат?

– И ты о том же! Все вы одинаковы…

В чём-то она, разумеется, права. Положим, для меня вполне естественно, если мужчина увлечён своей работой. Жаль, что совместить творчество с тем, что называется семейной жизнью, удаётся не всем и не всегда…

И вдруг она спрашивает:

– Ты меня жалеешь?