Превратности судьбы

Дон Нигро Превратности судьбы

1

Появление в Раю, изгнание из Рая, жизнь на земле. События, известные нам из «Библии», но глазами Евы. Захватывает.

БЫТИЕ

(Один персонаж, ЕВА, красивая молодая женщина моложе тридцати лет, в простом коричневом платье, босиком, сидит на табуретке на абсолютно пустой сцене и ровным голосом обращается к зрителям).

ЕВА. «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною». Люблю я эти слова. Люблю то, о чем они. В начале. И насадил Бог сад. Иногда ночью, когда дети спят, я лежу в темноте и думаю о том Саде, об аромате яблоневого цвета, о том, что мы чувствовали, когда ходили там голыми. Мои дети такие красивые, и я люблю их безмерно, но при этом… Где я хочу оказаться, так это там, вернуться туда, в самое начало, в Сад. В начало мира. Иногда пытаюсь вспомнить, а как все было до моего существования. Адам говорит, что это глупо, но я все равно пытаюсь. Он говорит, что я всегда стремлюсь к невозможному, особенно мне нравится представлять себе невозможное, и настаивает, что именно эта моя особенность в первую очередь привела нас к беде. В том самом месте, где нас теперь нет. Он такой тактичный, не винит меня, во всяком случае, слов таких не говорит. Он, несомненно, по-прежнему от меня без ума. А сделал он, то, сделал, думаю, только чтобы порадовать меня. Но вы должны понимать, как все было.

Я открыла глаза и первым, что увидела, был свет. Я смотрела на самое синее небо в истории мира, и этот свет, от него болели глаза, но я не могла их отвести, он был такой яркий, а я пришла из такой темноты, и хотя пыталась вспомнить, какой она была, ушла эта темнота совсем, и остался только свет, и ощущение влажной травы под моим обнаженным телом. Я родилась не ребенком, это вы обязательно должны понимать, я родилась с телом молодом женщины, но с разумом… Нет, не совсем младенца, потому что я родилась с определенными знаниями, но не подозревая об этом, пока в них не возникала необходимость. А потом что-то появилось между мной и светом, это был он, Адам, заслонивший мои глаза от света, он смотрел на меня сверху вниз в полнейшем изумлении и с написанным на лице восторгом, чем-то напоминая томимого жаждой пса, которому вдруг дали большую клубничину.