Превратности судьбы

Следующим было кафе, где они отобедали. Потом отправились в парк, где до вечера катались на различных качелях и каруселях. В конце концов, добрались и до «Магии электроники», где Оскар выбрал себе в подарок самый навороченный магнитофон.

— Пап, а можно мне котёнка? — увидела Варя вывеску зоомагазина, когда они уже садились в карету.

— Никаких зверей в доме, — отрезал мужчина. Это было одно из его главных правил.

— Ну, пожалуйста, он никому не будет мешать, — взмолилась Варя. — Вместо заколки, — добавила девочка, чуть ли не со слезами глядя на взрослых.

— Нет, — непреклонно ответил мужчина.

Михаил, искоса наблюдавший за ними, твёрдо пообещал себе, что когда вырастет, обязательно купит сестре самого красивого котёнка, и докажет отцу, что животные — это не всегда плохо, даже если это не лошади.

Александр Градов, к своему удивлению, почувствовал разочарование. Он видел, что сын желает поддержать сестру и ожидал, что мальчик, наконец, проявит характер, но Миша, как всегда, безропотно промолчал. Варя же всю обратную дорогу дулась и ни с кем не разговаривала.

***

Кроме магнитофона брату подарили новые часы и настоящую бритву, хотя брить пока Оскару было совершенно нечего. Однако брюнет с час проторчал у зеркала, пытаясь выискать хоть один волосок. А потом был смотр комнат. Оскар выбрал себе самые роскошные апартаменты, по размерам комната лишь незначительно уступала родительской спальне.

— Одобряю, — похвалил сына Александр, после чего посмотрел на младшего, — А ты, Миша, какую комнату хотел бы выбрать? Подумай хорошенько.

— Но это нечестно! Сегодня мой день рождения! Это я должен выбирать комнату, а не он!

— Дорогой, — мягко обратилась к сыну Иола, убирая прядь светлых волос, упавшую на лицо, — Ты же понимаешь, что Миша и Варя не могут жить в одной комнате. Варе скоро семь, и ей нужна более просторная детская, чем сейчас.

— Но почему обязательно наша? — насупился Оскар, исподлобья смотря на мать.

— Это не обсуждается, — отрезал отец. — Вы с Мишей переезжаете в отдельные комнаты, а Варя — в вашу детскую. Если будешь возражать, то вместо этой комнаты отправишься в Варину?

Оскар побледнел и завертел головой. Миша еле сдержал смех, представив брата в комнате сестры, обклеенной розовыми обоями с принцессами и замками. Малая детская, как её называли родители, располагалась вплотную к их спальне и была раза в два меньше их с братом.

— Вот и прекрасно, — подвёл итог Александр. — Михаил, ты сделал свой выбор?

— А я могу выбрать любую комнату? — затаив дыхание, спросил мальчик.

— Из свободных, — выжидательно кивнул Александр.

Мальчик нерешительно посмотрел в тёмно-карие глаза отца:

— Я хочу ту, рядом с библиотекой.

— Ну ты даёшь! — брат даже забыл, что обижен, — Это худшая спальня из всех!

— Но там жил наш прадед, Тимофей Градов, — возразил Миша, с уважением относящийся ко всем своим предкам, но особенно восхищавшимся именно прадедом Тимофеем — большим оригиналом, с точки зрения отца.

— Ага, самый ненормальный из всей нашей семьи. А хотя нет, ты его переплюнешь, — будто прочитав его мысли, продолжал издеваться Оскар.

— Нехорошо так говорить о своих предках, — попеняла Иола, после чего внимательно посмотрела на младшего сына, — Ты уверен? Это самая маленькая из спален замка. Её почти никогда не использовали.

— У слуг комнаты меньше, — пожал плечами мальчик.

— Разве можно сравнивать себя с прислугой!

— Я не изменю своего решения, отец.

— Хорошо.

Александр достал из кармана связку ключей и снял с неё небольшой фигурный ключик. Оскар презрительно посмотрел на это: ключ был странный, зеленоватый, — не то бронзовый, не то медный.

— Спасибо, — прошептал Миша, беря ключ от своей новой спальни. В двери их бывшей детской тоже был врезан замок, но ключи всегда были у родителей. Они даже несколько раз запирали их в комнате в качестве наказания.

— Убогий, — прокомментировал брат, но так, чтобы родители не услышали.

Михаил сделал вид, что тоже не слышал.

— У вас сутки на переезд. Старые и ненужные вещи можете оставить в детской, мы потом увезём их в приют.

— Хорошо, отец.

Как только их отпустили, Михаил бросился в свою новую комнату. Небольшая, меньше их детской, спальня казалась ему чем-то сказочным: тёмно-синий потолок украшали мерцающие в полутьме созвездия, все стены были обшиты бамбуком, на одной из них висели карта звёздного неба и огромный атлас мира, мебель была дубовой, сделанной на века. Дальнюю стену, где было единственное окно, занавешенное плотной песочно-золотой шторой, занимали книжные полки с ветхими древними томами, которые много лет уже никто не читал. Около шкафа висело небольшое зеркало в потемневшей от времени раме.

Оглядев свои новые владения, мальчик подошёл к окну и отдёрнул штору. Он так и замер, любуясь закатом. В сознании медленно формировалось понимание, что ему больше не грозит просыпаться с первыми лучами солнца, и что он теперь всегда будет видеть его заход. А ещё он теперь может оставлять на ночь открытые шторы, чтобы любоваться звёздами и луной.

В дверь постучали.

— Сударь, вас просили позвать к ужину, — это была Марфа, их экономка.

— Иду.