Читаем Прежде чем я засну (ЛП) полностью

Сначала я подумала, что мужчина в моей постели не мой муж, и только спустя некоторое время я поняла. Поняла, что изменила ему. Дважды. Первый раз много лет назад с мужчиной, который впоследствии отнял у меня всё, а сейчас я снова повторяю эту ошибку всем своим сердцем.

Я глупо, по-детски влюбилась в доктора, который пытается помочь мне, пытается облегчить мою жизнь. В доктора, чью внешность сейчас я даже не могу вспомнить, не помню, встречалась ли с ним когда-либо, но я знаю, что он намного моложе меня и у него есть девушка. И я сказала ему о своих чувствах. Нечаянно, да, но всё же сказала. Я чувствую себя не просто виноватой, я чувствую себя идиоткой. Я даже не могу представить, что привело меня к этому. Я ничтожество.

Там же, во время мытья окон, я принимаю решение. Даже если Бен не разделяет моей веры в лечение, я не верю, что он откажет мне в возможности убедиться в этом самой. Я ведь этого хочу. Я взрослый человек, а он не чудовище. Могу ли я доверять ему настолько, чтобы сказать правду?

Я слила воду в раковину и снова набрала ведро.

Я расскажу своему мужу. Сегодня вечером. Когда он придёт домой. Так больше продолжаться не может. Я продолжила мыть окна.


Я написала это час назад, но сейчас я уже не уверена. Я думаю об Адаме. Я прочитала о фотографиях в металлической шкатулке, но я так и не увидела ни одной из них. Ни одной. Я не могу доверять Бену, никому, кто потерял сына, а затем стёр все следы его существования. Это неправильно, это невозможно. Могу ли я доверять человеку, который так поступил? Помню, я писала в дневнике о том дне на Парламентском холме, когда я прямо спросила его об этом. Он солгал. Я перелистываю свой дневник и читаю об этом снова.

«- У нас никогда не было детей? - спросила я.

Он ответил:

- Нет, не было».

Действительно ли он сделал это, чтобы защитить меня? Действительно ли он считал, что так будет лучше? Ничего мне не сказать было удобнее, но ведь он должен был? Да к тому же это отнимало меньше времени. Должно быть, ему надоело рассказывать мне одно и то же снова и снова, каждый день. Мне вдруг пришло на ум, что он сокращает объяснения и меняет истории вовсе не из-за меня. Может быть, ему так проще не сойти с ума от постоянных повторений.

Мне кажется, я схожу с ума. Все неустойчиво, все размыто. Сначала я думаю одно, через секунду - другое. Я верю всему, что говорит мой муж, затем я не верю ни единому слову. Я доверяю ему, а в следующее мгновение перестаю доверять. Всё кажется ненастоящим, выдумкой. Даже я.

Единственное мое желание - знать наверняка одну вещь. Одну единственную вещь, о которой мне не надо напоминать и рассказывать. Я хочу знать, с кем я была в тот день в Брайтоне. Я хочу знать, кто сделал это со мной.


Позднее, после разговора с Доктором Нэшем, я дремала в гостиной. Зазвонил телефон. Телевизор был включён, звук приглушён. Какое-то время я не могла понять, наяву я или во сне. Я думала, что слышу голоса, они становились громче. Я поняла, что это были мы с Беном.

Он говорил:

- Ты чокнутая сука и даже хуже.

Я кричала на него, сначала от злости, потом от страха. Хлопнула дверь, разбилось стекло от удара кулаком. И тогда я поняла, что это был сон.

Я открыла глаза. Передо мной стояла кружка холодного кофе с отколотым краешком, рядом нервно жужжал телефон. Телефон-раскладушка. Я ответила на звонок. Это был Доктор Нэш. Он представился, хотя его голос и так казался мне знакомым. Он спросил всё у меня нормально. Я сказала ему, что всё хорошо, и что я читала свой дневник.

- Ты знаешь, о чём мы разговаривали вчера? - спросил он.

Я вздрогнула от шока и ужаса. Получается, он решил прояснить ситуацию. У меня появилась крохотная надежда. Возможно, он испытывает тоже, что и я, так же сбит с толку смешанными чувствами, желанием и страхом. Но это ощущение продлилось недолго.

- Насчёт поездки туда, где ты жила после выписки. Варинг Хаус?

- Да.

- Так вот, я позвонил им сегодня утром. Всё нормально. Мы можем туда съездить в любое удобное для нас время.

Будущее. И снова на меня нахлынуло безразличие.

- Следующую пару дней я буду занят. Может быть, в четверг?

- Звучит неплохо, - ответила я. Для меня не имело значения, когда мы поедем. В любом случае, я не надеялась, что поездка поможет.

- Хорошо. Я позвоню.

Я уже собиралась попрощаться, как вдруг вспомнила, о чём писала перед тем, как заснуть. Я поняла, что мой сон был некрепким, иначе я бы всё забыла.

- Доктор Нэш, мы можем кое о чём поговорить?

- Да?

- О Бене?

- Конечно.

- Дело в том, что я просто запуталась. Он не рассказывает мне о многом. О важном. Об Адаме. О моём романе. Он лжёт и о других вещах. Он говорит, что я стала такой из-за несчастного случая.

- Хорошо, - сказал он. Пауза. - Зачем он, по-твоему, делает это?

Он сделал упор на "по-твоему", а не на "зачем". Я задумалась на секунду.

- Он не знает, что я веду дневник. Он не знает, что я знаю больше, чем он мне говорит. Мне кажется, ему так проще.

- Только ему?

- Нет. Думаю, что для меня так тоже легче. Или просто он так считает. Но на самом деле это не так. Это значит лишь, что я не знаю, могу ли я доверять ему.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза