Читаем Прежде чем я засну (ЛП) полностью

 «Пожалуйста, - плачу я,  - пожалуйста, не надо». Но мой многоликий нападающий не останавливается, я чувствую вкус крови. Он тянет меня по полу, пока я не оказываюсь в ванной, на холодной чёрно-белой плитке. Плитка покрыта конденсатом и чувствуется запах цветков апельсина. Я помню, как с нетерпением ждала, чтобы искупаться и навести красоту. Представляла, что если он придёт, когда я буду ещё в ванной, он присоединится ко мне. И тогда мы займёмся любовью, расплескав мыльную воду на пол, нашу одежду, всюду.

Ведь, в конце концов, после месяцев сомнений, мне стало ясно. Я люблю этого мужчину. Наконец-то, я это знаю. Я люблю его.

Моя голова ударялась об пол. Один раз, второй, третий раз. В глазах плыло и двоилось, позже зрение вернулось. Шум в ушах. Он что-то кричал, но я не понимала ни слова. В ушах отдавалось эхом, будто там было два его, и оба держат меня, оба выкручивают руки, оба хватают за волосы и упираются коленями в спину. Я умоляла его оставить меня в покое, но меня было тоже двое. Я сглотнула. Кровь.

Моя голова дёрнулась. Я стою на коленях, вижу воду и уже осевшие пузыри. Я пытаюсь говорить, но не могу. Его руки сжимают моё горло, и я не могу дышать. Он наклоняет меня вниз, ниже, ниже, так быстро, что мне уже начало казаться, что я никогда не остановлюсь. Моя голова оказывается в воде. Пена с запахом апельсиновых цветов в горле.


Я услышала голос:

- Кристина! Кристина, стой!

Я открыла глаза. Каким-то образом я выбралась из машины и бежала. Через парк, так быстро, как только могла, а за мной бежал доктор Нэш.

Мы сели на лавку из бетона и деревянных перемычек. Одна была поломана, а остальные прогибались под нашим весом. Я почувствовала луч солнца на шее и увидела длинную тень на земле.

Мальчики всё ещё были на поле, хотя игра уже завершилась. Некоторые клевали носом, другие болтали, груда курток была убрана, оставив ворота без опознавательных знаков. Доктор Нэш спросил меня, что случилось.

- Я кое-что вспомнила, - сказала я.

- О той ночи, когда на тебя напали?

- Да. Как ты узнал?

- Ты кричала. И повторяла одно и то же снова и снова: "Отпусти меня".

- Всё было таким реальным, - промолвила я. - Извини.

- Не нужно, не извиняйся. Расскажешь мне, что видела?

По правде говоря, я не хотела. Я почувствовала, как какой-то древний инстинкт говорил мне, что такого рода воспоминания стоит держать при себе. Но я нуждалась в его помощи и знала, что могу ему доверять. Я рассказала всё.

Когда я закончила, он некоторое время молчал, затем спросил:

- Что-нибудь ещё?

- Нет. Не думаю.

- Ты не помнишь, как он выглядел? Тот мужчина, который на тебя напал?

- Нет, я не смогла разглядеть.

- А его имя?

- Нет. Ничего, - сказала я и запнулась.

- Думаешь, это поможет выяснить, кто сделал это со мной? Увидеть его? Вспомнить его?

- Кристина, нет оснований полагать, что эти воспоминания помогут.

- Но могут же?

- Кажется, это одно из тех воспоминаний, которые твой мозг подавил, похоронив глубоко внутри...

- Но ведь, может, же помочь?

Он промолчал, после чего сказал:

- Я уже предлагал это раньше, может быть, стоит вернуться...

- Нет. Даже не говори об этом.

- Мы можем поехать вместе. С тобой всё будет в порядке, обещаю. Если бы ты снова... Вернулась в Брайтон...

- Нет.

- Тогда ты могла бы вспомнить...

- Нет, пожалуйста!

- Это может помочь!

Я взглянула на свои руки, сложенные на коленях.

- Я не могу вернуться туда. Просто не могу.

Он вздохнул.

- Хорошо. Может быть, позже вернёмся к этому разговору?

- Нет, - прошептала я. - Я не могу.

- Хорошо, хорошо.

Он улыбнулся, но казался расстроенным. Во мне проснулось сильное желание сказать ему что-то, чтобы он не поставил на мне крест.

- Доктор Нэш?

- Да?

- На днях я написала, что мне кое-что пришло на ум. Наверное, это имеет какое-то отношение к делу. Не знаю.

Он повернулся ко мне лицом.

- Продолжай.

Наши колени соприкоснулись, и мы отодвинулись друг от друга.

- Когда я проснулась, я как будто знала, что проснулась в одной постели с мужчиной. Я вспомнила имя. Но не Бена. Возможно, это было имя того, с кем у меня был роман. Того, кто напал на меня.

- Возможно. Скорее всего, начали появляться подавленные воспоминания. Что за имя?

Неожиданно мне расхотелось говорить ему, вообще произносить это вслух. Мне казалось, что мои слова сделают напавшего на меня человека реальным, вернут его в мою действительность. Я закрыла глаза, и шепотом сказала:

 - Эд. Я увидела, что жду человека по имени Эд.

Молчание, которое, казалось, длилось вечность.

- Кристина. Это моё имя. Я Эд. Эд Нэш.

Меня на минуту охватила паника. Я подумала, что это он напал на меня.

- Что? - вскрикнула я в панике.

- Это моё имя. Я уже говорит тебе. Ты, наверное, никогда не записывала. Меня зовут Эдмунд. Эд.

Я поняла, что это не мог быть он. Вероятно, он тогда только родился.

- Но…

- Возможно, ты придумываешь факты, как и объясняла доктор Уилсон.

- Да. Я...

- Или на тебя напал человек с таким же именем?

Он неловко улыбался, когда говорил, воспринимая ситуацию несерьёзно, но тем самым, он показал, что уже сделал определённые выводы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза