Прежде, чем их повесят

Девять Смертей показал зубы и улыбнулся своей свободе, любуясь на хорошо проделанную работу. Он увидел блеск клинка и отдёрнулся, почувствовав на боку оставленный им долгий поцелуй. Девять Смертей выбил зазубренный меч из руки плоскоголового, схватил тварь за загривок и ткнул лицом в канал, где текла яростно-жёлтая расплавленная сталь. Голова шанка зашипела и запузырилась, испуская вонючий дым.

— Гори! — расхохотался Девять Смертей, и искалеченные трупы, и их зияющие раны, и их упавшее оружие, и яркое кипящее железо расхохотались вместе с ним.

Только шанка не смеялись. Они знали, что их час настал.

Девять Смертей увидел, как один прыгнул и, подняв булаву, перескочил наковальню, чтобы разбить ему череп. До того, как шанка успел ударить, в его открытый рот вонзилась стрела и отбросила назад, мертвее грязи. Девять Смертей нахмурился. Теперь он заметил стрелы среди трупов. Кто-то другой портил его хорошую работу. Он заставит его расплатиться, позже, но сейчас что-то надвигалось на него из-за четырёх колонн.

Этот был закован в блестящие доспехи, скреплённые тяжёлыми заклёпками. Круглый шлем закрывал половину черепа, за тонкими щёлочками блестели глаза. Он громко, словно бык, заворчал и зафыркал. Ноги в железных сапогах загрохотали по камням — тварь рванула вперёд, держа кулаками в железных рукавицах массивный топор. Гигант среди шанка. Или какая-то новая тварь, сделанная здесь, в темноте, из железа и плоти.

Топор прочертил сияющую дугу, и Девять Смертей откатился — тяжелое лезвие врезалось в пол и высекло фонтан обломков. Шанка снова взревел, под прорезью забрала раскрылась пасть, и облачко слюны вылетело из развесившегося рта. Девять Смертей отступил, двигаясь и танцуя вместе с двигающимися тенями и танцующими языками пламени.

Он отступал всё дальше назад, уклоняясь от ударов слева и справа, над головой и под ногами. Давал топору лязгать по металлу и по камню вокруг, наполняя воздух яростью пыли и осколков. Он отступал, пока существо не начало уставать под тяжестью своего железа.

Девять Смертей увидел, как тот споткнулся, и почувствовал, что время пришло. Он бросился вперёд, подняв меч над головой, открыл рот и издал крик, который надавил на его руку, на ладонь, на клинок и на сами стены пещеры. Огромный шанка обеими руками поднял древко топора, чтобы отразить удар. Хорошая светлая сталь, выкованная в этих жарких огнях, твёрдая и прочная настолько, насколько это доступно плоскоголовым.

Но от произведения Мастера Делателя нет защиты. Тусклый клинок со звуком детского крика прошёл сквозь древко и прорубил в тяжёлых доспехах шанка рану глубиной с ладонь от шеи до самого паха. Кровь брызнула на светлый металл, на тёмный камень. Девять Смертей расхохотался, погрузил руку в рану и вырвал пригоршню кишок шанка, а тварь повалилась назад и рухнула на спину, со стуком выронив из рук половинки ровно разрубленного топора.

Девять Смертей улыбнулся остальным. Они прятались там, втроём, с оружием в руках, но не выходили. Они прятались в тенях, но тьма им не друг. Она принадлежала ему, и только ему. Девять Смертей сделал шаг вперёд, потом ещё, в одной руке висел меч, в другой — окровавленные кишки, медленно тянувшиеся от зарубленного плоскоголового. Твари пятились от него, пищали и лопотали что-то друг другу, а Девять Смертей расхохотался им прямо в морды.

Шанка, может, и полны безумной ярости, но даже они его испугались. Все боялись. Даже мёртвые, которые не чувствуют боли. Даже холодные камни, которые не видят снов. Даже расплавленное железо боялось Девяти Смертей. Даже тьма.

Он взревел и бросился вперёд, отбросив кишки. Кончик его меча царапнул по груди шанка, и тот с визгом развернулся. Спустя миг клинок с глухим ударом врезался ему в плечо и распорол до самой грудины.

Последние два повернулись, чтобы сбежать, заковыляли по камням, но драться или убегать — какая разница? Ещё одна стрела вонзилась в спину одному, который не пробежал и трёх шагов, и шанка растянулся лицом вниз. Девять Смертей бросился вперёд, крепко, как тиски, сомкнул пальцы на лодыжке последнего, и подтащил его к себе. Когти твари скребли по закопчённым камням.

Его рука была молотом, а пол — наковальней, и голова шанка — металлом, который надо обработать. Один удар, и нос твари расквасился, выпали сломанные зубы. Второй удар сокрушил скулу. Третий удар — и челюсть взорвалась под костяшками пальцев Девяти Смертей. Его кулак был каменным, стальным, адамантовым. Кулак был тяжёлым, как падающая гора, и удар за ударом сокрушал толстый череп шанка в бесформенное месиво.

— Плоско… головый, — прошипел Девять Смертей и расхохотался, поднимая обезображенное тело и отбрасывая его прочь. Труп повернулся в воздухе и рухнул на сломанные стойки. Девять Смертей обернулся и побрёл по залу. Меч Делателя висел в его руке, кончик стучал по камням и высекал искры. Девять Смертей вглядывался в темноту, оборачиваясь и смещаясь, но двигались только огни, и тени двигались вокруг них. Помещение было пустым.