Прежде чем их повесят

«Это война. Единственная честь здесь в том, чтобы победить».

– Кстати, что касается чести. Вам лучше предупредить нашего друга, генерала Виссбрука, где расставлены ваши сюрпризы. Будет жаль, если он случайно напорется на такой кол.

– Разумеется, наставник. Ужасно жаль.

Глокта сжал кулак.

– Гурки должны заплатить за каждый их шаг. – «Они должны заплатить за мою изувеченную ногу». – За каждый дюйм этой грязи. – «За мои выбитые зубы». – За каждую развалившуюся лачугу, за каждый клочок земли. – «За мой слезящийся глаз, за мою скрюченную спину, за мою жизнь, превратившуюся в омерзительное подобие жизни». Он облизнул беззубые десны. – Заставьте их заплатить.

– Превосходно! Хороший гурк – мертвый гурк!

Наемник развернулся и прошел внутрь Цитадели, звеня шпорами. Глокта остался один на плоской крыше.

«Одна неделя? Да. Две недели? Возможно. Дальше? Безнадежно. Возможно, у гурков и нет никаких кораблей, но все равно загадочный старик Юлвей был прав. Как и Эйдер. У нас с самого начала не было шансов. Невзирая на все наши усилия и жертвы, Дагоска падет. Это лишь вопрос времени».

Он посмотрел вдаль, поверх ночного города. В темноте было трудно отличить землю от моря, огни на кораблях – от огней в зданиях, факелы на мачтах – от факелов в трущобах. Сплошная сумятица световых точек, терявшихся в пустоте. И только одно было несомненным:

«С нами покончено. Не сегодня ночью, но скоро. Мы окружены, и узел будет затягиваться все туже. Это лишь вопрос времени».

Шрамы

Ферро снимала швы один за другим: аккуратно разрезала нитку блестящим кончиком ножа и осторожно вытаскивала ее из кожи Луфара. Ее смуглые пальцы двигались быстро и уверенно, желтые глаза были сосредоточенно прищурены. Логен наблюдал за ее работой, тихо покачивая головой при виде такого мастерства. Он не раз видел, как это делают, но никогда еще не встречал такого совершенства. Луфар как будто даже не чувствовал боли, хотя в последнее время он постоянно выглядел так, словно ему больно.

– Ну что, будем снова перевязывать?

– Нет. Надо дать коже подышать.

Последняя нитка выскользнула наружу. Ферро отбросила прочь окровавленные обрывки, отодвинулась назад и присела на пятки, чтобы изучить результат.

– Это очень здорово, – проговорил Логен приглушенным голосом.

Он и представить себе не мог, что все может обойтись так удачно. Челюсть Луфара в свете костра казалась слегка искривленной, словно он жевал с той стороны. На губе виднелась рваная выемка, от нее до кончика подбородка шел ветвистый шрам с рядами Розовых точек по обеим сторонам (следы снятого шва), кожа вокруг него была стянутой и бугристой. И больше ничего; разве что небольшая опухоль, которая скоро сойдет.

– Ты просто отлично его зашила. Никогда не видел лучшей работы. Где ты училась лечить?

– Меня научил человек по имени Аруф.

– Что же, он отлично это делал. Редкостное мастерство. Нам повезло, что он это умел.

– Сперва мне пришлось с ним переспать.

– А-а… – Так дело представало в несколько ином свете.

Ферро пожала плечами.

– Я была не против. Он был по-своему хороший человек, а кроме того, он научил меня убивать. Мне приходилось трахаться со многими гораздо хуже его и за гораздо меньшую цену. – Она угрюмо осмотрела челюсть Луфара и стала нажимать на нее большими пальцами, прощупывая места вокруг раны. – Гораздо меньшую.

– Ладно, – пробормотал Логен.

Он тревожно переглянулся с Луфаром: разговор повернулся совсем не так, как он предполагал. Наверное, этого надо было ожидать, имея дело с Ферро. Он половину пути пытался выжать из нее хоть слово, а теперь, когда наконец что-то услышал, немного растерялся.

– Все заросло, – буркнула она, после того как с минуту в молчании прощупывала лицо Луфара.

– Благодарю тебя. – Тот схватил ее за руку, когда она уже отодвигалась. – Нет, правда! Не знаю, что бы я делал…

Она сморщилась, словно он дал ей пощечину, и отдернула пальцы.

– Ладно! А если ты снова позволишь разбить себе лицо, зашивай его сам!

Она поднялась, отошла и уселась в зыбкой тени развалин, так далеко от остальных, как только могла, не выходя наружу. Похоже, что изъявления благодарности она любила еще меньше, чем все остальные виды разговоров. Луфар не обиделся; он слишком радовался тому, что с него наконец-то сняли швы.

– Как я выгляжу? – Он показал пальцем на свою челюсть, на которую безуспешно пытался скосить глаза.

– Хорошо, – ответил Логен. – Тебе повезло. Может, ты теперь не такой красавчик, каким был раньше, но все равно гораздо лучше меня.

– Еще бы, – отозвался Луфар. Он исследовал языком шрам на губе и улыбался, как мог. – Им пришлось бы снести мне голову, чтобы я стал похожим на тебя.