Прежде чем их повесят

– Ну… меня как-то раз укусила злая овца, но от этого не осталось даже шрама.

– А как насчет пальца?

– Насчет пальца? – Он взглянул на обрубок, покачал им взад и вперед. – А что насчет пальца?

– Как ты его потерял?

Логен нахмурился. Ему не очень-то нравился такой поворот разговора. Слушать об ошибках Байяза – это одно, но копаться в своих собственных он не собирался. Мертвые знают, он совершал большие ошибки. Но все уже смотрели на него, и нужно было сказать что-нибудь.

– Я потерял его в бою. Рядом с одним местом, которое называется Карлеон. Я тогда был молодой, горячий. Имел глупую привычку соваться очертя голову в самую гущу схватки. И вот когда я оттуда вылез, пальца уже не было.

– Слишком увлекся, – подсказал Байяз.

– Вроде того. – Он нахмурился и мягко потер обрубок. – Странное дело. Я еще долго чувствовал потом, как он чешется, самый кончик. Просто с ума сходил. Как почесать палец, которого нет?

– Было больно? – спросил Луфар.

– Поначалу ужасно больно, но были у меня и другие раны, вдвое хуже.

– Например?

Тут надо было подумать. Логен поскреб щеку, перебирая в памяти все часы, дни и недели, когда он лежал израненный и окровавленный, вопя от боли. Когда он еле ходил и с трудом мог отрезать себе мяса перебинтованными руками.

– Ну, как-то раз мне рубанули мечом поперек лица, – проговорил он, ощупывая выемку на ухе, проделанную Тул Дуру. – Крови тогда вытекло черт знает сколько. А однажды чуть не выбили глаз стрелой. – Он потер шрам в виде полумесяца под бровью. – Потом несколько часов вытаскивали все щепки. А еще на меня как-то упал здоровенный каменюга, это было при осаде Уфриса. В самый первый день. – Он почесал затылок, нащупав под волосами неровные бугры. – Разбил мне череп, а заодно и плечо.

– Неприятно, – заметил Байяз.

– Ну, я сам виноват. Этим обычно и кончается, когда пытаешься разворотить городскую стену голыми руками.

Луфар изумленно уставился на него, и Логен пожал плечами.

– Не получилось. Я же сказал, в молодости у меня была горячая голова.

– Удивляюсь только одному – почему ты не попытался прогрызть ее зубами.

– Скорее всего, я бы так и сделал, если бы на меня не сбросили камень. По крайней мере, зубы остались целы. Два месяца после этого я лежал на спине и стонал, пока они осаждали город. А как только успел оправиться, вышел на поединок с Тридубой, и он переломал мне все заново, и еще кое-что в придачу. – Логен поморщился, сжал в кулак и выпрямил пальцы правой руки, вспоминая ту мучительную боль, когда все они были раздроблены. Тогда действительно было больно. Правда, не больнее вот этого. – Он запустил руку за пояс и выпростал подол рубашки.

Все вглядывались и пытались понять, на что он указывает. Небольшой шрам сразу под нижним ребром, во впадинке сбоку от желудка.

– Совсем маленький, – заметил Луфар.

Логен неловко развернулся, чтобы показать им спину.

– Вон там остальное, – пояснил он, тыча большим пальцем туда, где находилась гораздо более крупная отметина возле позвоночника.

Повисла долгая пауза. Все молча пытались понять то, что увидели.

– Прямо насквозь? – пробормотал Длинноногий.

– Прямо насквозь. Копьем. Это был поединок с человеком по имени Хардинг Молчун. Мне тогда чертовски повезло, что я выжил.

– Если это был поединок, – проговорил Байяз, – почему ты остался жив?

Логен облизнул губы. Во рту стояла горечь.

– Я его побил.

– Насквозь пронзенный копьем?

– Я и не заметил. Только потом понял.

Длинноногий и Луфар недоверчиво переглянулись.

– Кажется, такое трудно не заметить, – произнес навигатор.

– Да, вроде бы. – Логен запнулся, подбирая слова, чтобы выразиться помягче, но помягче не получалось. – У меня бывает иногда… ну, порой я не совсем осознаю, что делаю.

Долгая пауза.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Байяз.

Логен сморщился. Все хрупкое доверие, которое он выстраивал на протяжении последних нескольких недель, грозило рухнуть у него на глазах, но он не видел выбора. Врать он никогда не умел.

– Когда мне было лет четырнадцать, мы с моим другом повздорили. Даже не помню, из-за чего. Помню, я очень разозлился. Помню, что он меня ударил. А потом я стоял и глядел на свои руки. – Он посмотрел на свои ладони, они бледно светились в полумраке. – Я задушил его. До смерти. Не помню, как я это сделал, но, кроме меня, там никого не было, и у меня под ногтями была его кровь. Я втащил его на скалы, сбросил оттуда головой вниз и сказал, что он упал с дерева и умер. Все мне поверили. Его мать плакала, но что я мог поделать? Это был первый раз, когда это случилось. – Логен чувствовал, что все глаза устремлены на него. – Еще через несколько лет я едва не убил своего отца. Ударил его ножом, когда он ел. Не знаю почему. То есть вообще не имею представления. К счастью, он выжил.

Он заметил, что Длинноногий беспокойно отодвигается в сторону, и его можно было понять.