Прежде чем их повесят

— Говорят, заблудившийся в пустыне принимает воду у того, кто ее предложил. Я согласен заключить договор. Как только освободите храм, мы начнем рыть ваши ямы, таскать ваши камни и носить ваше оружие. Это лучше, чем ничего. Возможно, вы правы — возможно, вместе нам и правда удастся одолеть гурков. Чудеса все-таки случаются.

— Я тоже о таком слышал. — Глокта оперся на трость и с мучительным стоном поднялся на ноги; рубашка противно облепила вспотевшую спину. — Да, слышал.

«Но никогда не видел».

* * *

Глокта бессильно вытянулся на подушках: голова запрокинута, рот приоткрыт, ноющее тело расслаблено.

«Эти же покои занимал мой прославленный предшественник, наставник Давуст… Просторные комнаты. И обставлены прекрасно. Наверное, до того, как туземцев вышвырнули в пыль Нижнего города, здесь жил дагосканский князь. Или хитроумный визирь. Или смуглая наложница. Чудесное место. Куда лучше моей жалкой тесной норы в Агрионте. Плохо лишь то, что в этом уютном уголке бесследно исчезают наставники инвизиции…»

Из северных окон, расположенных со стороны отвесной скалы, открывался вид на море, из других — на раскаленный солнцем город. На всех окнах были установлены тяжелые ставни. От внешней стены вниз сбегал голый каменный склон — к острым скалам и бушующей соленой воде. Обитая железом дверь в шесть пальцев толщиной запиралась на тяжелый замок и четыре мощных засова.

«Давуст явно заботился о своей безопасности, и, похоже, не зря. Как же сюда пробрались убийцы? И куда дели тело? — Его губы сами собой изогнулись в улыбке. — Интересно, как избавятся от моего? А число врагов у меня растет: высокомерный насмешник Вюрмс, педант Виссбрук; торговцы, на чью прибыль я покушаюсь; прислуживавший Харкеру и Давусту практик; туземцы, ненавидящие всех, кто носит черное; ну и мои старые недруги гурки. А тут того и гляди сам его преосвященство решит от меня избавиться, разгневавшись, что дела продвигаются недостаточно быстро. Пришлют ли кого-нибудь в Дагоску разыскивать мой изувеченный труп?»

— Наставник…

Разомкнув веки, Глокта с трудом приподнял голову. Черт, больно! За последние дни он так набегался, что все кости и мышцы буквально горели. Шея при каждом движении щелкала, точно сухая ветка; спина напоминала вазу: такая же твердая и хрупкая; нога то ныла, то, онемев, дрожала.

В дверях, склонив голову, стояла Шикель. От порезов и синяков на ее смуглом лице не осталось даже следа — и не догадаешься, какие суровые испытания довелось пережить бедной девочке в темницах инквизиции. Шикель никогда не смотрела Глокте в глаза — всегда в пол.

«Одни раны время рано или поздно исцеляет, другие не заживают никогда. Мне ли не знать!»

— В чем дело, Шикель?

— Магистр Эйдер приглашает вас на ужин.

— Неужели?

Девочка кивнула.

— Передай, что почту за честь.

Все так же, не поднимая головы, Шикель вышла из комнаты. Глокта проводил ее взглядом и снова откинулся на подушки.

«Если я завтра исчезну, то, по крайней мере, одного несчастного спасу. Может, не так уж никчемна была моя жизнь. Занд дан Глокта — защитник слабых и беспомощных… Никогда ведь не поздно стать… хорошим человеком?»

* * *

— Прошу вас! — завопил Харкер. — Пожалуйста! Я ничего не знаю!

Крепко привязанный к стулу, убежать пленник не мог.

«Зато как бегают глаза!»

Взгляд его лихорадочно метался взад-вперед по инструментам Глокты, мерцающим в ярком свете лампы на щербатом столе.

«О да! Ты-то лучше остальных понимаешь их назначение. Обычно знание — лучшее лекарство от страха. Но не здесь. Не сейчас».

— Мне ничего не известно!

— О том, что тебе известно, судить мне. — Глокта стер с лица пот: в помещении было жарко, как в кузнице, да еще в жаровне тлели угли. — Если что-то воняет ложью, да еще выглядит, как ложь, то, скорее всего, это и есть ложь. Верно?

— Прошу вас! Мы на одной стороне!

«Вот как? Неужели?»

— Я сказал вам правду!

— Возможно. Но не так много, как мне хотелось бы.

— Пожалуйста! Тут все друзья!

— Друзья? По моему опыту друг — это просто знакомый, который рано или поздно тебя предаст. Ты из таких, Харкер?

— Нет!

Глокта нахмурился.

— Значит, ты наш враг?

— Что? Нет! Я… я… я лишь хотел выяснить, что произошло! Вот и все! Я не собирался… Прошу вас!

«Прошу, прошу, прошу… Как же я устал это слушать!»

— Вы должны мне верить!

— Единственное, что я должен, — это слушать ответы.

— Так умоляю, наставник, спрашивайте! Дайте мне шанс, я хочу сотрудничать!

«Хм… Значит, теория о жесткой руке тебе уже не по нраву?»

— Задавайте вопросы, я постараюсь ответить как можно подробнее!

— Хорошо. — Глокта взгромоздился на край стола рядом со связанным узником и взглянул на него сверху вниз. — Прекрасно.

Руки и лицо Харкера покрывал густой загар, остальное тело было бледным, как у слизняка, если не считать темные островки густых волос.

«Да уж, неаппетитное зрелище. Впрочем, бывает и хуже».

— Ответь мне, Харкер, зачем мужчине соски?