Прежде чем мы проиграем (СИ)

А в том будущем закатывалось солнце за горизонт и пылало ярким огнём, предвещая глубокую мрачную ночь, которой не будет ни конца, ни края, а рассвет уже вряд ли когда-то наступит, и если наступит — она не доживёт.

И теперь Гермиона смотрит на Тома и понимает: он — это единственный шанс на то, чтобы не запылал красный закат и на весь мир не опустилась ночь. Он должен оказаться в своём времени и кто-то должен изменить его жизнь.

И она, наконец, понимает, к чему клонит Том.

— Ты ищешь способ, как утащить меня в свой мир.

Том поворачивается на спину, смотрит в потолок и тихо отвечает:

— Да, я ищу способ. И он должен быть, иначе всё это не имеет никакого смысла. Пойми, что даже победа или поражение Волан-де-Морта не имеет какого-либо смысла, потому что я вернусь назад и всё повторится снова. И ты — это единственный здесь волшебник, который может отправиться со мной, потому что ты со мной по доброй воле, а не с принуждением. Ты меня любишь, и ты сделаешь всё, чтобы изменить мою жизнь, хоть я и не вспомню о ней.

Перед Гермионой начинает мелькать калейдоскоп грядущих событий, если всё получится именно так, как видит это Том: она попадает в прошлое, находит его, но… он ничего не помнит, он не обратит на неё внимания, а у неё, в отличие от Тома и его петли, есть только один единственный шанс убедить его, заставить верить и изменить его жизнь.

Всего один ничтожный шанс вырастить из него не Волан-де-Морта, а кого-то другого.

Она резко подрывается с подушки и с паникой смотрит ему в глаза, понимая, какой же на самом деле ролью он решил её наделить.

Да, она оружие, но оружие против него самого.

Том выжидает дальнейшую реакцию, пристально рассматривая, как та мечется в своих чувствах. Это не крестражи уничтожить или помочь другу спасти свою шкуру. Это изменить полностью жизнь Тома, тем самым изменив весь мир.

А ему лишь нужно разгадать загадку: как утянуть Гермиону за собой.

— Я… я… я не понимаю, как ты себе это представляешь? Как я, по-твоему, смогу изменить твою жизнь?!

— Разве ты до сих пор меня не знаешь? Разве ты не знаешь, какой ко мне нужен подход? Разве ты не знаешь мои секреты, чтобы убедить меня верить тебе?

— Я также прекрасно знаю, на что ты способен, если тебе не понравится это всё. И в том случае, Том, меня никто и ничто не убережёт от твоей жестокости. Тебе незачем будет моя жизнь.

— Она мне будет нужна, если ты сделаешь кое-что.

— И что же?

— Влюбишь в себя, — легко отвечает он и улыбается.

Гермиона смеётся, потому что это невозможно. Если здесь их связали время и магия, то там нет ни одной зацепки, а её жизнь превращается в ничто. Да и здесь он не шибко-то влюблён.

— С чего ты взял, что такое вообще возможно?

— Ты станешь совсем другой, даже не как сейчас. Думаешь, я уже не подумал о том, почему эта петля и этот разрыв магии вынуждает тебя меняться? Для чего магия это делает, ты хоть раз задумывалась? Почему она требует твоей покорности и максимального духовного сближения? Не потому что она хочет воссоединится, хотя это тоже факт. А лишь для того, чтобы ты стала подобной мне и справилась с тем, что тебе, кажется, суждено сделать.

Он выдерживает драматичную паузу и с усмешкой заявляет:

— Ты станешь мной, Гермиона. А себя я полюблю.

Ей смешно. Это не укладывается в голове. Она уже в курсе, что превращается в него, но неужели ей придётся поступать как он?

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать? Я тупо перестану быть собой, мне станет плевать на всё и всех, и в чём тогда логика, если я и так уже кого можно предала и торчу здесь с тобой?