Прежде чем мы стали чужими

– Я думала, мы пойдем к тебе.

– Ну да, конечно. Мы можем, – я отчаянно закивал, как школьник, готовый на все. – Да, без проблем.

– Смотри, – указала она на парня, который бегал кругами, катая свою девушку на закорках. Она заливалась смехом.

Грейс улыбалась, но ее глаза наполнились слезами. Черт, Грейс, пожалуйста, не плачь. Я не могу.

– Я тоже так могу. Я еще не настолько стар.

Она смотрела на меня, смеясь сквозь слезы, катящиеся по лицу.

– Ладно, старик Шор. Я бы тебя испытала, но сегодня я в юбке.

– Так ты говорила что-то насчет того, чтобы пойти ко мне, – напомнил я невинно.

– Ну да, если хочешь. Я хочу посмотреть, как ты живешь.

– Правда?

– Конечно. Я хочу посмотреть, как ты живешь. Это не значит, что я собираюсь с тобой спать.

– Пффф. Ясное дело… Я даже и не думал, – хотя, конечно, я думал именно об этом.

Был час пик, и в метро было полно народу. Грейс прислонилась ко мне спиной и оперлась на меня. Я думал, закрыла ли она глаза. Наклонившись, я прошептал ей на ухо:

– Надо было взять такси или пройтись. Я забыл, что мы уже взрослые.

– Мне нравится ездить с тобой в метро.

Я притянул ее ближе. Казалось, этих потерянных лет никогда не существовало.

Мы зашли в мой дом и поднялись в лифте на четвертый этаж. Двери лифта открылись, и Грейс зашла в лофт первая. Она сразу заметила открытые потолочные балки. Я зажег свет.

– Мэтт, это потрясающе.

– Мне нравится.

Небо еще не совсем потемнело, и в комнате было достаточно света. Грейс подошла к окну.

– Отсюда, наверное, можно разглядеть крышу моего дома.

– Нет, нельзя.

Она повернулась ко мне и улыбнулась.

– Налить тебе бокал вина? – спросил я.

– Было бы неплохо.

Я ушел в кухню, оставив ее осматриваться. Спальня, кухня и гостиная в лофте переходили одна в другую, создавая единое большое пространство с высокими потолками, перегороженное только несколькими выступами стен. Наливая вино, я видел, как она провела руками по белому одеялу на кровати.

– У тебя очень здорово. Мне нравится эта рустикальность. Обычно такие квартиры делают гораздо более современными.

– Считай меня старомодным.

– Я не думаю, что ты старомодный.

Она подошла к стене, на которой висела та самая, выигравшая множество наград фотография.

– Устарело? – спросил я, передавая ей бокал.

– Вне времени, – ответила она с легкой усмешкой.

Мне тут же захотелось, чтобы она имела в виду нас с ней. Разве мы не были? Вне времени? Ничто не могло изменить того, что было у нас тогда, даже если между нами возникли мысли о том, что могло бы быть.

– Спасибо. Хорошее замечание.

Она показала на фотографию:

– Это… Это очень сильно. Дети и оружие… – Она покачала головой: – Так трагично. Тебе было страшно, когда ты это снимал?

– Нет. Знаешь, за камерой почему-то чувствуешь себя защищенным. Поначалу в таких местах я вообще очень сильно рисковал.

– Как ты думаешь, ты сможешь получить еще одного Пулитцера?

– Это событие из тех, что случаются только однажды. Но – да, я хочу вернуться к полевой работе.

– Готова спорить, лучшие кадры – это счастливая случайность.

– Так же как и в жизни. – Я шагнул к ней и заправил ей за ухо прядь волос. – Мне хочется тебя поцеловать.

Она быстро отхлебнула вина.

– Хммм… Ты часто ходишь в театр?

Я фыркнул:

– Тебе потрясающе удается переводить тему разговора.

– Я думаю, что не смогу долго тебе отказывать, а я правда хотела… – она сглотнула и отвернулась.

– Что, Грейс?

– Я правда хочу начать снова, – она, видимо, нервничала от этого разговора. Ее грудь высоко вздымалась.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты был моим лучшим другом, – сдерживая слезы, она отвернулась.

– Пожалуйста, не плачь.

Ее глубокие, сияющие глаза снова встретили мой взгляд.

– Мэтт, я пытаюсь сказать тебе кое-что.

Я обнял ее и привлек к себе. Она хотела, чтобы мы не спешили, так же как это было раньше – все эти дивные минуты в общаге, когда мы просто были вместе, танцевали, пели, играли музыку, делали фото. В этом вся проблема взрослых людей. Они не хотят тратить время, потому что уверены, даже в относительно нестаром возрасте тридцати шести лет их дни сочтены. И думают, что могут узнать кого-то насквозь, до души и сердца, поговорив с ним какие-то пять минут.

Я слегка отстранился и заглянул ей в лицо.

– У меня есть идея. Оставайся тут, располагайся, сними туфли, – я указал ей на полку с пластинками. – Выбери музыку. Я скоро вернусь.

Я выскочил из лофта, спустился на лифте, перебежал через улицу и за минуту бегом поднялся на три лестничных пролета. Рик Смит был единственным известным мне дилером в радиусе ближайших пяти миль. Я забарабанил в дверь.

Он открыл. На нем были спортивные штаны и радужная повязка на голове. Никакой рубашки. Для писателя за сорок, выходящего из дому лишь для того, чтобы выгулять своего кота Джеки Чана, он отлично загорел.

– Мэтт, приятель, в чем дело? – спросил он, слегка запыхавшись.

– Прости, Рик, я в неудачный момент?

– Нет, нет, ничего, я просто занимаюсь тай-бо.

– А, тай-бо. Это еще принято?