Прежде чем он ошибётся

В её голове появились некоторые сомнения. Если Коннор действительно был убийцей, почему Эрл Джексон и его напарник отправлялись в резиденцию Дамфриса, чтобы позаботиться о его жене после того, как он сильно избивал её?

Она пожала плечами и сказала: «Нет, не гениальна. Если бы я была гениальна, я бы начала приглядываться к Вам в тот момент, когда узнала о связи с Хамфри».

«Да...Хамфри. Это прямо смешно. Конечно, одна из вещей, которую ты быстро усваиваешь в политике, заключается в том, что если ты окружаешь себя достаточным количеством дерьма, то на этом фоне кажешься благоухающей розой».

«Это Вы убили тех женщин?»

Он молчал, ухмыляясь ей.

«Дамфрис помогал Вам в этом?- спросила она. - Он был убийцей или просто сообщником?»

Молчание. Через какое-то время ответил его первый адвокат.

«Вы не можете делать такие вопиющие заявления о нашем клиенте, агент Уайт, не имея доказательств».

«Вы человек высокого статуса, - сказала Маккензи, глядя ему прямо в глаза. - Я подумала, Вы будете готовы отвечать на любые мои вопросы, лишь бы побыстрее выбраться отсюда».

«О, агент Уайт ... Я уже не в первый раз чувствую, как ФБР дышит мне в затылок. Но деньги - это очень мощный инструмент. Почти такой же, как и власть».

«А Вам важно именно это, верно? Власть?»

Он улыбнулся и оглянулся через правое плечо.

«Вы забыли про одно из моих условий разговора, агент Уайт».

Маккензи проследила за его взглядом и увидела камеру в углу. Она сразу же встала и подойдя к ней, отсоединила один из кабелей.

«Вот так, - сказала она. - А теперь почему бы нам не убрать отсюда пиджачков? Я Вас не обижу.…»

Коннор на мгновение задумался. На его лице всё ещё играла злая улыбка, когда он кивнул и отмахнулся от адвокатов.

«Сенатор, я настоятельно советую—»

«Отвали, - сказал Коннор. - Вы оба. Езжайте домой. Вы здесь больше не нужны».

Маккензи изо всех сил старалась удержаться от довольной ухмылки. Тот факт, что Коннор, который очень ждал своих адвокатов, отпустил их, решив продолжить разговор об убийствах без них, не сулил ему ничего хорошего. Этот же факт свидетельствовал о его запредельном самолюбовании. Возможно он считал, что не нуждается в том, чтобы кто-то представлял его интересы и поддерживал, когда он начнёт проливать свет на свои тёмные дела.

Адвокаты посмотрели друг на друга, явно обескураженные сложившейся ситуацией. Когда они выходили, один из них посмотрел на Коннора с полным недоумением на лице.

Как только за ними закрылась дверь, сенатор наклонился вперёд и глубоко вздохнул.

«Ты упомянула власть, и была права», - сказал он.

Он говорил так, словно разговаривал с очень глупым ребёнком, которому нужно всё растолковывать.

«Речь идёт именно о власти. Но я не думаю, что понимал это до самого последнего времени. Я думал, что контроль и власть - это примерно одно и то же. Большинство тупых засранцев в Вашингтоне думают именно так. Но я ошибался».

«Вам нужно было три трупа, чтобы выяснить это?- спросила Маккензи. - Похоже, до Вас медленно доходит».

«Ты что, смеёшься надо мной, агент Уайт?»

«Нисколько. Вы убили трёх женщин. Убили их после того, как сотворили с ними Бог знает что, просто чтобы почувствовать себя большим и сильным. Я не нахожу в этом ничего смешного. Это жалко и печально».

«Я в этом не сомневаюсь. Но я также знаю кое-что о создании психологических профилей на людей. И я знаю тебя, агент Уайт. Ты ни перед чем не остановилась, чтобы добраться до меня. Ты знала, что это может привести к краху твоей карьеры, и всё равно решила задержать меня. Это показывает твою настойчивость и некоторое безрассудство. И я знаю, что эти черты свидетельствуют о наличии ещё одного проклятого качества – потребности всё знать».

Улыбка, которой она одарила его, была одновременно злой и искренней.

«Полгода назад я бы сказала, что Вы правы. Но теперь у меня есть новые причины для волнения. У меня новые перспективы. И хотя прояснение Вашей жажды власти и контроля помогло мне сузить круг подозреваемых непосредственно до Вас, честно говоря, мне наплевать, почему Вы убивали».

«Да ладно, - возразил Коннор. - Ты бы хотела услышать о моей одержимости и зависимости от секса, мучающей меня с раннего возраста? Или рассказ о ночи, когда я слушал из своей спальни, как дядя насиловал мою мать и чуть не забил её до смерти? И как я был рад, что он это сделал?»

«Можете оставить это для своего психиатра, - отрезала она. - Потому что если Вы ждёте от меня сочувствия, то не дождётесь».

«Мне не нужно твоё сочувствие. Я хочу поделиться с кем-то своим секретом».

«Каким секретом?»

Теперь он улыбался ещё шире и выглядел так, словно погружался в какой-то экстаз.