Президент

— Я балдею, — Савва, когда был возбуждён, употреблял выражения далёкие от нормативной лексики, — кореш протарахтел, что какие-то отморозки умудрились тиснуть триста метров рельсового полотна с Транссиба. Их прищучили на базе вторчермета, где они пытались эти рельсы сбыть. Только назад их уже не поставить. Эти чудаки, для удобства, порезали рельсы на куски по три метра длинной.

— Тебе бы туда, — усмехнулся Борис, — развернулся бы не на шутку, и не попался бы как эти чудаки.

— Борис, я чё жлоб? — от незаслуженной обиды Савва отложил трубку сотового телефона и перевел взгляд на Бориса, — я никогда не падал так низко, чтобы искать выгоду в людском горе.

— Извини, — Борис понял, что перебрал со своей шуткой, — я хотел сказать, что тебе наверно скучно с нами, а там жизнь бьёт ключом.

— Как же, разве с вами, чудаками из чудаков заскучаешь? — хмыкнул Савва, вновь набирая очередной номер на миниатюрной панели телефона.

— Ой ли, — Борис качнул головой и улыбаясь посмотрел на Савву, — ещё нужно посмотреть кто из нас чудак.

— Мы все чудаки, — согласился Савва и добавил, поднося телефон к уху, — каждый, в той или иной степени.

Оставаясь наедине, Борис и Савва частенько устраивали словесные баталии, но в минуту опасности, любой из них, не задумываясь, пришёл бы на помощь другу.

15

Деревня Марийка относилась к зажиточным. Это было следствием многих причин: хозяйственной сметки жителей деревни, обрусевших немцев; хороших земель, окружавших село; и не последнюю роль играла помощь Германии своим бывшим землякам. В общем, Марийка была преуспевающей деревней, по российским меркам конечно. Не поддерживая близких связей с соседними деревнями, руководство кооператива не спешило с продажей выращенного зерна. По опыту прошлых лет, управляющий сельхозкооперативом знал, к весне цена на пшеничку вырастит, а значит торопиться не стоит. Тем более в деревне хватало амбаром, где зерно могло храниться хоть до следующей зимы.

Услышав предупреждения из соседних деревень о начавшихся беспорядках, Готфрид Эрихович, управляющий сельхозкооперативом, подумал, что до них беспорядки не докатятся. Что до перекрытия дорог, эта акция ничем не могла угрожать жителям Марийки. В деревне была своя мельница и пекарня, так что с голоду пострадать никто не мог. А два мощных дизель-генератора с лихвой обеспечили бы потребности всей деревни в случае отключения электроэнергии. Проворочавшись ночь, управляющий утром приказал перекрыть дорогу, ведущую в деревню, двумя бульдозерами, списанными, но еще не сданными на чермет.

Заслон не выдержал, когда на дороге в деревню появились военные. Вели они себя нагло. Словно захватчики, вламывались в дома, проводили обыски, мотивируя их поисками оружия, а на деле элементарно грабили людей.

Первыми жертвами солдат стали кладовщик и сторож зерносклада. Следом за колонной военных, в деревню въехало десятка полтора машин, предназначенных для перевозки зерна. Сторож и кладовщик отказались открывать ворота амбара без распоряжения управляющего. Прозвучала короткая очередь. Захлёбываясь кровью, кладовщик успел позвонить в контору и предупредить.

Ворота амбаров были взломаны, людей из близлежащих домов, под автоматами, погнали на погрузку зерна.

Получив сообщение от смертельно раненого кладовщика, Готфрид Эрихович позвонил электрикам с просьбой вывести из строя генераторы и обесточить всю деревню. Ценой этого стали двое раненых и один убитый. Расстреливая из дробовика изоляторы высоковольтной линии, электрики, не желая этого, поджарили пятерых солдат. Их убило шаговое напряжение, когда один из проводов упал на землю.

Солдаты озверели окончательно. Ворвавшись в школу, они пристрелили, преграждавшего, им дорогу, учителя биологии. А двоих, не успевших убежать через чёрный выход, школьниц изнасиловали.

Эта новость заставила мужиков взяться за оружие, но что могут сделать двадцать дробовиков против двух сотен кадровых военных. Стрельба в деревне то затихала, то вновь вспыхивала с новой силой. Управляющий, имевший именной карабин, применил его по назначению, подстрелив дюжину солдат. Только чудом ему удалось спастись из дома подожжённого зарядами подствольных гранатомётов. Спасся он в доме главного энергетика, заядлого радиолюбителя и мастера на все руки.

— Что делать? — Готфрид Эрихович сидел на кухне Владимира и плакал. Слёзы текли по закопчённым щекам, этого, уже не молодого, человека, оставляя белые полосы.

— Нужно звать на помощь, иначе солдатня попросту спалит всю деревню, — Владимир ходил из угла в угол, не зная, что ещё предложить. Жену и троих детей он спрятал в погреб, и, присыпав крышку снегом, не переживал за их безопасность. Найти вход в погреб можно было, только зная, где он находится.

— Кого звать? Милицию? — грустно спросил управляющий, — так они сами власть.

Владимир остановился посреди кухни:

— Готфрид Эрихович, помните по осени к нам приезжали четверо мужиков из Горска и предлагали вместе выступить против занижения цен на зерно?

— А… — протянул управляющий, — они ещё толковали что-то о русской вере, я честно сказать толком ничего не понял.