Президент и другие рассказы, миниатюры, стихотворения

Издалека послышался ясный колокольный звон, и он спросил себя, что бы это значило. Этот звон странно задел его за живое, наконец, в его памяти всплыл колокол капеллы, в которой он когда-то венчался. Его жена умерла несколько лет назад от слишком поздно распознанного рака, и он никогда прежде не предполагал, что ему настолько будет ее не хватать, ему даже показалось, что только после ее смерти он по-настоящему полюбил ее. Их единственная дочь жила в Канаде, была там замужем за пилотом и родила двоих детей. С тех пор как телефонные разговоры подешевели, Баумбергер звонил ей каждую неделю, обычно по воскресеньям. Он переживал оттого, что она была так далеко, его зять был ему не особенно симпатичен, и он втайне мечтал, что его дочь раньше или позже разведется и вернется вместе с внуками обратно в Швейцарию, самое позднее к его выходу на пенсию.

Сократив путь, он достиг следующего поворота дороги и теперь искал новую тропинку, чтобы двинуться дальше по ней своей пружинистой походкой. Недаром он почти каждый вечер полчаса упражнялся на своем домашнем тренажере. Тренажер стоял перед телевизором, и он часто во время тренировки смотрел последние известия. Единственным недостатком при этом была невозможность делать свои заметки. После смерти своей жены он уже почти не мог сосредоточиться на том, о чем говорится в вестях, он только привычно следил за сменой картинок, которые немилосердно сопровождали каждое сообщение. Когда сообщалось о переговорах, он разглядывал наряды и прически участников, и когда он пытался понять, о чем собственно ведутся переговоры, этот сюжет уже завершался. Ему не хватало собеседника, ему стало ясно, что он воспринимал новости как новости только тогда, когда он пересказывал их своей жене или обсуждал их вместе с нею. Поэтому он завел себе тетрадь, в которую заносил основные общие места, чтобы потом повторить их еще раз в пустой комнате: врачи критикуют новую тарифную систему; пособие по безработице несколько выросло; новая атака смертника в Израиле; военный вертолет врезался в скалу, двое тяжело ранены. Даже такие сообщения ему приходилось записывать, чтобы утром они не стали для него неожиданностью, когда его коллеги по службе начнут говорить об этом. Когда же он упражнялся на тренажере, он неохотно прерывал свой темп, особенно когда он включал более высокую степень сопротивления, 8-ю или 9-ю. То есть, и это его весьма испугало, ему стало абсолютно безразлично, что происходит в мире, ибо он себя уже больше не ощущал его частью, во всяком случае, его деятельной частью.

Он так и не нашел сокращающую путь тропинку, он просто пошел дальше вверх по склону, по траве и зарослям черники. Теперь туман уже настолько сгустился, что он не видел, дошел ли он до последней петли проезжей дороги или она готова сделать еще одну. Он остановился на какой-то момент и решил, что будет разумнее вернуться на надежную проезжую дорогу. Он сделал несколько шагов по пути вниз. Этот путь показался ему вдруг неоправданно длинным, и он подумал, не заблудился ли он. Вообще-то заблудиться здесь было почти невозможно, ведь он просто развернулся и стал спускаться там же, где уже шел. Во всяком случае, он почувствовал облегчение, когда снова оказался на петле проезжей дороги, пока не заметил, что он перескочил одну из петель, так как вышел на тропинку, по которой он уже однажды поднимался. Пройдут еще три минуты, и его сорок минут будут исчерпаны, а туман был настолько непроницаем, что дальше пяти метров ничего не было видно. Будет лучше всего, решил Баумбергер, будет разумнее, если он сейчас повернет назад, но к своему удивлению, он снова начал подниматься. Хорошо, он все-таки хочет дойти до этого памятника. Все-таки он носит его имя, и в другой раз вряд ли он снова окажется здесь.

Он снова попытался сократить свой путь, но времени оставалось в обрез, и он свернул с петли на том же месте и пошел со всей возможной поспешностью в гору. Он радовался своей выносливости, и это благодаря его тренировкам на тренажере. Поначалу он приобрел этот прибор, чтобы как-то снизить свое повышенное давление. Его злило, что ему приходится каждый день глотать таблетки, он видел в этом признак наступающей старости и слабости. Если меня вдруг возьмут в заложники, рассуждал он как-то, тогда надо будет указать похитителям, что я срочно нуждаюсь в медикаментах. Но кому вдруг понадобится меня похищать, скромного чиновника военного страхового ведомства?