Президент и другие рассказы, миниатюры, стихотворения

Пожалуйста, пощадите ее, сказал господин с седой бородкой, стоявший рядом со мной, она уже и так достаточно пострадала из-за трагической смерти ее друга. Лысый Хирши в роговых очках, это и есть друг благородной Роберты? Под прикрытием банка для мелкой клиентуры, как он смог стать рафинированным кукловодом в афере по отмыванию денег, или что-то вроде этого? У меня ум заходил за разум, когда я все это слышал, но в какой-то момент, когда все поутихли, я сказал собравшимся; что я, вероятно, один их тех немногих, кто действительно не представлял себе, что значит этот фонд, но я хотел бы обратить внимание присутствующих на тот факт, что в одном из проспектов фонда из Венесуэлы на фотоснимке ясно видна на заднем плане гора Иллимани, самая высокая гора Боливии, которая мне хорошо известна, и этот факт вряд ли может остаться незамеченным следственными органами. Растерянность и стенания публики были мне ответом, единственный, кто в этот вечер надеялся нагреть руки, был адвокат, получивший свой мандат.

Позже, когда закончилась официальная часть, я спросил его о списке дарителей. Он отошел со мной к стейнвейновскому роялю, достал из своего портфеля одну из папок, положил ее на черную сияющую крышку инструмента и спросил меня об имени.

— Ваш вклад, — сказал он, заглянув в список, — действительно несколько странен, он равен 1 миллиону франков и 1 раппену.

Мне пришлось схватиться за рояль, чтобы не упасть.

— Не может этого быть, — сказал я, — таких денег у меня от роду не бывало.

И тут я рассказал ему историю с чеком. И, естественно, он задал мне все тот же проклятый вопрос, сохранилась ли у меня квитанция, и я мог чем угодно поклясться, что я ее выкинул, но внезапно документ снова всплыл перед моим внутренним взором, я увидел 1 во втором поле для раппенов, и я увидел 0 перед этим, и мне показалось, что слева от этого знака большое поле, куда можно занести сумму во франках, оно оставалось пустым, там не было ни нулей, ни прочерков, и если кто-то хотел вложить нелегальные деньги и нуждался для этого в подставном лице, мог спокойно позже вписать туда свой миллион!

Когда я прощался с хозяйкой дома и сказал ей, что не нуждаюсь в общем адвокате, поскольку я оказался обманутым совсем иным способом, она выразила большое сожаление, а когда я уже направлялся к двери, путь мне преградил молодой дворецкий и попросил меня передать ему мою портативную фотокамеру, которой я попытался незаметно сделать несколько снимков.

— Ах, — сказал я, — я почти забыл об этом, — вынул камеру из портфеля, но передал не ему, а Роберте Хайцман, которой я с вежливо кивнул и сказал, что она же меня просила сделать некоторые особые снимки, так вот они здесь, и она может их тут же распечатать на компьютере. Дворецкий вопросительно посмотрел на нее, она согласно кивнула, и я спокойно прошел мимо красиво освещенной статуи греческого юноши через садовые ворота к моей машине».

«Браво! — воскликнула дама-режиссер, — это же просится в кино! Не сделать ли нам из этого киносценарий?» Я же и юрист хотели еще узнать, что случилось дальше и что стало с этим миллионом.

«Вы хотите знать, что случилось дальше? — сказал фотограф. — Я бы тоже хотел узнать это. Собрание было только два дня назад… Вчера рано утром мне позвонила Роберта и сказала, что у нее не нашлось подходящего кабеля, чтобы подсоединить мою камеру к компьютеру, не могу ли я зайти к ней. Мне бы не хотелось снова встречаться с ее дворецким, к тому же у меня был срочный большой заказ, который я не успевал выполнить. Опять-таки вчера я получил повестку из окружной прокуратуры, я должен буду туда явиться на следующей неделе для дачи показаний по поводу списка дарителей. Не имею представления, что меня там ожидает. Я, например, не знаю, есть ли у них эта бумага, подделанная Хирши или кем-то еще. Если да, то мне придется очень постараться, чтобы убедительно изложить мою историю с раппеном, но еще больших усилий потребуется, чтобы объяснить, откуда у меня появился этот миллион! В общем, я не понимаю, что же со всем этим должно случиться. Я не понимаю, в чем здесь фокус с этим фондом, я полагаю, что у него какое-то подставное предприятие в Венесуэле, которое свои выплаты клиентам декларирует здесь у нас как затраты. Я слыхал, что в Латинской Америке можно купить себе любую квитанцию, в конце концов, так или иначе, речь идет об отмывании денег. Банк попытается все свалить на того своего сотрудника, чье самоубийство весьма похоже на признание вины. Во всяком случае, у меня получилось несколько отличных фотографий, которые мне, возможно, удастся хорошо продать, если это дело получит широкую огласку, надеюсь, этого не придется долго ждать».

— Я слышал, тебя же вынудили отдать камеру? — сказал я.