Президент Московии: Невероятная история в четырех частях

Предвосхищая вопрос, вызревавший в глазах Президента, старший референт, смущенно улыбнувшись и преданно, но твердо глядя в глаза собеседнику, признался: «Вас, наверное, удивляет моя добровольная откровенность… Скажу честно, хочу быть наверху, чем выше, тем лучше. Реально можете поднять меня только вы. Вы наделены такой властью. Вы и мои коллеги, во главе с Генералом». – «Полагаю, все, о чем мы можем говорить, если будем говорить, вы так же откровенно передадите этим вашим коллегам!?» – «Так точно. Но с ощутимыми купюрами. Есть вещи, которые ИМ говорить не надо. Вам же можно говорит всё». – «Это почему?» – «Вы человек другой формации, другой культуры. Вы никогда не жили в тени другого, пусть и управляемого, но ПРЕЗИДЕНТА, то есть номинального начальника. Вы по своей природе – хозяин своей судьбы, они же, как, впрочем, и я– лакеи». – «Посмотрим…»

Вот тогда, на этой первой ознакомительной встрече Проша Косопузов и сообщил мнение Генерала, что долго Чернышев в Кремле не задержится. «Уберете?» – «Никак нет. Запрещено, хотя такие предложения поступали от зам. по нацбезопасности и…» – «Бывшего!» – «Уже?» – «Что тянуть, уважаемый… э-э… Проша. И…» – «И – завуалированно – от о. Фиофилакта». – И с ним разберемся, подумал Чернышев, но промолчал: с этим Прошей надо хорошо фильтровать базар. Олег Николаевич частично знал, частично догадывался о непримиримых противоречиях между Хорьковым и Аркадием Крачковским, об их борьбе за место под солнцем, а вернее, у сердца Бывшего. Бывший уходит в небытие, это ясно, да и Проша это безапелляционно подтвердил в том первом разговоре, а вражда осталась. К тому же о. Фиофилакт ненавидел ненавистью раба князя Мещерского, тот же отвечал брезгливым презрением и холодной брезгливостью аристократа к выскочке плебею, к тому же выкресту. Так что на этом надо будет сыграть и убрать Аркашу.

– Нет. Убирать вас никто не будет. Вы сами уйдете.

– Это почему же?

– Поймете, что никому ваше подвижничество не нужно. Власть как таковую вы не любите и никогда к ней не стремились. Вы пошли на ваш отчаянный шаг, чтобы что-то изменить в России. А это невозможно по определению, господин Президент. Невозможно, так как никому не нужно. Вся беда в том, что уходить вам некуда. Но Генерал обещал подумать и решить эту проблему.

– Забавно. А вы не полагаете, что я сам решу эту проблему, если действительно надумаю уйти?

– Бесспорно, вы можете любую проблему решить самостоятельно, господин президент, но только в том случае, если у вас будет выбор, ежели же его не…

– Выбор есть всегда.

– Если вы имеете в виду намыленную веревку, дуло в рот или шокер – хорошее, кстати, изобретение: никакой крови, высунутого синего языка или серого вещества, разбрызганного по стенке, – если вы это имеете в виду, то, конечно. Но вы не из породы самоубийц.

– Не из породы. Но выбор есть всегда. И я его сделаю сам.

…Итак, вызвав Прошу и вкратце передав содержание письма, полученного через американское посольство, глядя на ретивого Карлика пристально и зло, сказал:

– Чья идея, не спрашиваю. Спрашиваю, как пресечь быстро и эффективно.

Косопузов виновато улыбнулся и, откинув голову назад, как бы удивляясь своему ответу, молвил: «Идейка – моя, но кто думал, что доведут до абсурда». – «А зачем?» – «Во-первых, и в-главных. Это сделало бы вас более управляемым, более зависимым. Ведь, в натуре, странно, что Первая леди постоянно проживает в другом и в целом враждебном государстве. Не по понятиям, согласитесь, господин Президент. Посему можно было играть ситуацией и, в случае необходимости, подготавливать общественное мнение. И потом ряд других мелочей». – «Хотите довести ее, а потом и меня до…» – «Ни в коем случае. Вы и ваша семья – неприкосновенны». – Проша виновато опустил квадрат головы и развел руками – мол, бывает, неправы были. «Ведь он ещё молод – лет тридцать с гаком, а выглядит, как старичок с больной печенью». И – без всякой связи: «А ведь у него были или есть родители… Интересно, он когда-нибудь дрался? Плакал от обиды или горя? Хохотал, держась за живот и сгибаясь от хохота пополам? А девушка у него была?.. И что он с ней делал, что мог делать?»

– Значит, так. Предлагаю журналиста Л. немедленно отозвать, лишить его и его команду, как и все другие российские команды журналюг аккредитации, виз и т. п. Кстати, этот ваш Л. – руководитель центрального государственного канала – вы его облагодетельствовали. Так что не его дело по америкам гоняться и интервью брать. Можно инициировать его смещение. Тоже мне руководитель! Да и цирроз можно усугубить.

– Никаких физических воздействий. Запрещаю.

– Господь с вами, господин Президент. Мы же не убийцы – палачи средневековые. XXI век за окном. Сам может сорваться: просто-напросто водочки на банкете откушает, пивком проложит. Насильно рот ему раскрывать никто не будет. Все под Богом ходим… О’кей! С нашими справимся. А вот с иностранными козлами… Не знаю.

«Сука, он даже не скрывает своего лицемерия. Доволен. Затейка удалась. Пустил петуха, теперь не остановить. Ладно. Пусть сначала наших уймет».