Президент не уходит в отставку

- Что это тебе вдруг взбрело... лезть под машину? - взглянула на него Алена.

- Я совсем забыл... - очнувшись от своих мыслей, пробормотал он. И лицо у него было виноватое.

- Что ты забыл?

- Поздравляю... У тебя сегодня день рождения, ответил он. - Стол накрыт, и тебя все ждут.

Алена секунду смотрела ему в глаза, а потом вдруг громко рассмеялась. И долго не могла остановиться. Глядя на нее, улыбнулся и он, затем коротко рассмеялся.

- Человеку машину угробили, а им смешно, - услышали они голос Глеба, все еще сидевшего на корточках у "Жигулей".

- Ты знаешь, я тоже забыла, - сквозь смех выговорила Алена и громко крикнула: - У меня сегодня день рождения-я! Мне исполнилось восемнадца-ать лет! Ура-а! Я-а-а совершенно-о-летння-я!

- Поздравляем! - в один голос откликнулись Оля и Аня. Подбежали, расцеловали Алену в обе щеки. И даже преподнесли по кустику спелой земляники.

Борис и Глеб негромко о чем-то переговаривались. Выплюнув сигарету, Длинный Боб взглянул на развеселившуюся девушку.

- Как я понял, наша совместная экскурсия по старинным городам закончилась? - усмехнулся он.

Глеб мрачно смотрел прямо перед собой. Круглое лицо его было расстроенным, маленькие глазки мигали, будто он хотел заплакать.

Алена перестала смеяться, глаза ее погрустнели. Она вздохнула и посмотрела на Бориса, но ничего не произнесла. Сорока сбоку встревоженно взглянул на нее. Рука его непроизвольно нащупала ее руку. Алена резко высвободилась и пошла к машине. Медленно, нерешительно... Лицо у Сороки окаменело. А Борис, довольно улыбаясь, вразвалочку обогнул машину и распахнул для девушки дверцу.

- Открой, пожалуйста, багажник, - произнесла Алена. - У меня там сумка.

Надо отдать должное Длинному Бобу, он оказался на высоте в этой довольно щекотливой ситуации: придержал дверь, пока забирались в машину близнецы, затем, продолжая улыбаться - правда, улыбка стала кислой, открыл багажник, достал сумку и вручил Алене.

- Подарок за мной... - пробормотал он, желая остаться до конца любезным, хотя и видно было, каких это стоило ему усилий.

Держа сумку за длинный ремень, Алена посмотрела ему в глаза и тихо произнесла:

- Боря, больше, пожалуйста, никогда не ругайся при девушках, ладно?

- Что? - опешив, грубо переспросил он.

- Тебе это очень не идет, - с грустью сказала Алена и, отвернувшись, понуро пошла к Сороке.

Из кабины высунулся Глеб и крикнул:

- С тебя причитается за ремонт!

- Привет, - усмехнулся Сорока.

- Одним приветом не отделаешься, - не унимался Глеб.

- Заткнись! - блеснул на него злыми глазами Борис.

Глеб дал несколько пискливых сигналов и тронул машину. Близнецы в заднее окно махали руками, что-то говорили. Две одинаковые симпатичные улыбающиеся мордашки. Неожиданно "Жигули" остановились, на дорогу выскочил Глеб,

- Эй, Сорока-а! - снова закричал он. - Раз забрали у нас Алену, верните нам Нину-у! Слышишь?!

- Сразу видно - торговец, - взглянув на улыбающегося Сороку, пробормотала Алена.

- Мы тут подождем ее-е... - кричал им в спину Глеб.

Сорока обернулся.

- Не стоит ждать, - сказал он. - Видишь ли, ей надоела ваша компания...

- А в вашей компании и подавно с тоски можно подохнуть! - кричал Глеб. - Она все равно через три дня сбежит, как нынче чуть не сбежала от вас Алена...

- Каков наглец! И ты это стерпишь? - покосилась на Сороку девушка.

- Я решил поменьше драться, - добродушно заметил Сорока.

Она забежала вперед, загородила дорогу и снизу вверх посмотрела на него. Глаза ее метали молнии.

- Если бы ты знал, как я тебя ненавижу!

Швырнула на землю свою роскошную сумку и быстро зашагала по дороге. Она вдруг напомнила ему косулю - не ту, мертвую, а легкую, стремительную, грациозную...

Он поднял сумку, повесил на плечо, оглянулся: "Жигули" удалялись по проселку в сторону шоссе. Сорока вложил два пальца в рот и изо всей силы свистнул, вспугнув целый выводок чибисов, копошившихся у кромки леса в траве. Повернулся и бегом припустил вслед за разъяренной девушкой.

Глава восемнадцатая

Федя Гриб прикатил к дому лесника на каком-то невообразимом мопеде. Еще издалека Сережа услышал громкие стреляющие звуки, хлопки, тарахтенье. Можно было подумать, что их издает не легкий малосильный мопед, а по крайней мере боевая танкетка. Федя, оставляя за собой густой синеватый дым, стрелой вырвался из леса и устремился прямо на Сережу. Лицо у него при этом было невозмутимым. Тот испуганно шарахнулся в сторону, но мопед, не доезжая метров двух, резко остановился и, дико взревев, со странным всхлипом заглох. Запахло горелым маслом и бензином.

Федя слез с потертого коричневого седла, прислонил свою негромко посапывающую машину к сосне, затем снял железнодорожную фуражку, пригладил волосы и только после этого протянул крепкую мозолистую руку.

- Наше вам, - солидно поздоровался он.

Сережа обратил внимание, что волосы его изменили цвет: из белых превратились почти в рыжие. На носу и скулах щедро высыпали веснушки, в плечах он стал еще шире, но подрос все-таки мало. Раньше он был на полголовы выше Сережи, а теперь они сровнялись.