Президент от мафии

ПРОВИДЕНС ПРИХОДИТ В НЬЮ-ГЭМПШИР

Далее шел подзаголовок:

Хейз Ричардс лидирует с рекордным счетом, набрав шестьдесят восемь процентов

Каз доехал до развилки в Джерси и направился к Нью-Йорку. Потом он заговорил:

– Боулт говорит, что за этим павлином стоит мафия. – Заморосил дождь, и он включил дворники и стал ждать, пока Коул осторожно откусит от посыпанного сахарной пудрой пончика. – Ты откусишь наконец или будешь заниматься оральной хирургией этого пончика?

– Ладно. Вот что мне пока удалось выяснить… Я полагаю, что компания Ю-би-си связана с мафией. Я не уверен в том, насколько все серьезно, и замешан в этом только Стив Израел из отдела новостей или в этом деле увязли все, вплоть до Уоллиса Литмана. Когда они зарубили мой репортаж о делах семейства Ало в Атлантик-Сити, я задумался, а не связана ли Ю-би-си с организованной преступностью? Я вернулся назад и стал изучать прошлые материалы об организованной преступности. Они не выпустили в эфир ни одного упоминания о семействе Ало в частности, и о преступном синдикате Восточного побережья вообще. Мне это показалось очень неприятным.

– И куда это нас приводит? – задал вопрос Каз.

– Я копаю в Министерстве юстиции, использую старые связи, но это чертовски трудно, если за вами не стоит ни одна из телекомпаний. Я подумал, что следует начать с самого верха, и занялся Уоллисом Литманом. До сих пор я не нашел ничего серьезного, но кое-что кажется забавным…

– Что же?

– Еще в шестидесятые годы он был всего лишь скромным конторским служащим во Флориде и занимался портфелем акций. Литман зарабатывал от двадцати пяти до тридцати тысяч в год, потом уволился. Никто в этой фирме не может вспомнить, почему. Литман снова всплыл в Нью-Йорке спустя несколько лет. В это время, помимо всего прочего, он владел двумя стоянками в центре Манхэттена. И я подумал, странное вложение для этого бухгалтера-еврея из Форт-Лаудердейла. Разумеется, в этом нет ничего странного, если вспомнить, что мафии принадлежит множество стоянок в Манхэттене и многие другие виды бизнеса, связанные с наличностью. Потом Литман умело использовал эти стоянки при покупке недвижимости, и спустя десять лет в его фамилии появляется эта буковка Си, которая красуется там до сих пор. Си. Уоллис Литман становится видной акулой на Уолл-стрит, покупающей телерадиокомпании. Я ничего не могу доказать, но мой проклятый нюх чует жареное.

Коул ампутировал фрагмент пончика в сахаре боковыми резцами, умудрившись не уронить ни крошки пудры на свою чистую синюю рубашку и галстук в тон.

– Кстати, а куда мы едем? Я думал, что мы просто позавтракаем и поговорим.

– Я подумал, что нам следует вернуться и еще раз взглянуть на Брентона Спенсера. Он в окружном госпитале Нью-Йорка. Райану удалось меня убедить, что Брентон очень странно себя вел, когда ушел со сцены на теледебатах в Айове.

– Возможно, это аневризма заставляла его вести себя странно.

– Да, а может быть и нет. Если Спенсер придет в себя, я хотел бы оказаться поблизости.

Они приехали в больницу в полдень и отправились прямо на тот этаж, где располагалось неврологическое отделение. Суматоха уже улеглась, представители прессы разошлись несколько дней назад. Теперь оставался только запах рвоты и чистящих средств. Сестры двигались неторопливо, словно зеленые ангелы в бумажных халатах, их туфли на резиновой подошве чуть поскрипывали в продезинфицированных коридорах, а из интеркома лилась легкая музыка и слышались переговоры врачей.

В кабинете в дальнем конце коридора Каз нашел того же интерна, с которым разговаривал в тот день, когда привезли Спенсера.

– Помните меня? – Каз просунул голову внутрь. – Как там Спенс?

Врач не спал всю ночь и теперь лежал на диване, сняв ботинки, положив ноги в носках на подлокотник. Он встал и протер глаза.

– Пока все по-прежнему. Я говорил вам, что так оно и будет какое-то время.

– Это его брат Карл. Он занимается ювелирным бизнесом. Только что прилетел из Цюриха.

– Мы с Брентоном нечасто виделись, после того как я стал скупать драгоценные камни за границей. Трудно поверить в то, что случилось. – Коул отлично справился с импровизацией.

– Он все в той же палате. Вы можете посмотреть сквозь стекло, но не входите.

Они вышли из кабинета врача.

– Ведь этот парень врач, ему следовало бы стирать свои носки, – пробормотал себе под нос Коул, пока они шли по безукоризненно чистому коридору к палате, в которой лежал Брентон. Там было окно наблюдения, но Каз проигнорировал инструкцию и вошел.

Брентон Спенсер лежал в кислородной палатке. Мужчины стояли в изножье кровати и смотрели на бывшего ведущего новостей. Его голова была плотно обвязана бинтами. К их изумлению, глаза были открыты и смотрели прямо на них.

– Он в сознании? – спросил Коул, заглядывая больному в зрачки. – Брентон, это я. Это Коул Харрис.

Взгляд Спенсера оставался неподвижным. Брентон смотрел в никуда.

– Брентон, это Коул. Ты меня слышишь?