Президентский марафон

За несколько лет перескочив из майоров "девятки" (службы охраны) в генеральский чин, приобретя несвойственные для этой должности функции, создав мощную силовую структуру, пристроив в ФСБ своего друга Барсукова, который до этого прямого отношения к контрразведчикам не имел, Коржаков решил забрать себе столько власти, сколько переварить уже не мог. И это его внутренне сломало. Для того чтобы стать настоящим политиком, нужны совсем другие качества, а не умение выслеживать врагов и делить всех на "своих" и "чужих". В том, что Коржаков стал влиять на назначение людей и в правительство, и в администрацию, и в силовые министерства, конечно, виноват целиком я. Коржаков был для меня человеком из моего прошлого, из прошлого, где были громкие победы и поражения, громкая слава, где меня возносило вверх и бросало вниз со скоростью невероятной. И с этим прошлым мне было очень тяжело расставаться.

... Но все-таки расставаться было надо.

Когда рухнул всесильный КГБ, в нашем политическом пространстве проступила невиданная доселе политическая свобода. Люди в погонах пользовались ею каждый по-своему. То, что в начале 90-х годов существовала реальная угроза военного путча, гражданской войны, для меня, как я уже говорил, очевидно. Что же помешало такому развитию событий?

Помешала, как ни странно, внутренняя устойчивость общества. Молодая демократия быстро выработала внутренний иммунитет к генеральским "вирусам": фрондерству, популизму, желанию командовать всеми и сразу. Свобода слова и политические институты новой России создали, говоря серьезно, реальный противовес этой угрозе.

С каждым годом, как мне кажется, все менее опасным становится влияние генералов на политику.

Поэтому когда у нас говорят: в России нет демократии, не создано институтов гражданского общества, правовых механизмов, - я к такому радикализму отношусь с большим сомнением, хотя, наверное, это все произносится из лучших побуждений.

Оглянитесь на нашу недавнюю историю - и вы сами все поймете.

Когда-то, в 93-м, а может быть, еще раньше, в 91-м, я задумался: что-то не так в некоторых наших генералах. Чего-то важного им недостает: может, благородства, интеллигентности, какого-то

внутреннего стержня. А ведь армия - индикатор общества. Особенно в России. Здесь армия - просто лакмусовая бумажка. Я ждал появления нового, не похожего на других генерала. А вернее сказать, похожего на тех генералов, о которых я в юности читал в книжках. Я ждал...

Прошло время, и такой генерал появился.

И с его приходом всему обществу вдруг стал очевиден настоящий, мужественный и высокопрофессиональный облик наших военных.

Звали этого "генерала"... полковник Владимир Путин. Но это уже другая история.

ЧУБАЙС, ИЛИ КОМАНДА-97

7 января 1997 года я лег в больницу с воспалением легких, а 17-го Дума уже поставила на повестку дня вопрос об отставке президента по состоянию здоровья.

Такое известие вызвало в обществе новую волну тревожных ожиданий.

В каком случае считать президента недееспособным, прописано в Конституции нечетко. Пользуясь этим, коммунисты в Думе пытались провести закон о медицинской комиссии, которая ставила бы президенту жесткие рамки: вот столько дней он может быть на бюллетене, а столько не может. Эти болезни ему позволительны, а эти нет. Чуть ли не определенные медицинские процедуры я должен проходить в определенные сроки! Чуть ли не анализы сдавать под руководством коммунистической Думы.

Никакие здравые аргументы на левых депутатов не действовали. Депутаты из правых фракций приводили массу примеров: в такой-то стране президент лег на операцию, в такой-то долгие годы ездил в коляске, в такой-то был неизлечимо болен раком. Но нигде парламент не обсуждал этот вопрос столь цинично!

Если президент чувствует, что "не тянет", он сам поставит вопрос о досрочных выборах. Обязательный осмотр состояния его здоровья возможен, на мой взгляд, только до выборов. Иначе появляется огромное поле для интриг, нечистоплотной игры, политической нестабильности.

Логично? По-моему, да.

Но у Думы - совсем другая логика. Коммунисты начиная с 91-го, даже раньше, с 90-го года, были одержимы одной идеей: устранить Ельцина.

Вот и сейчас, в начале 97-го, ярко-красная часть Думы шла проторенным путем. Жаждала крови. Моей крови.

Выражение, как говорится, фигуральное. Но человеку, которому не так давно пилили грудную клетку, этот черный юмор не совсем по душе.

17 января. Голосование в Думе о состоянии моего здоровья. Депутаты фракции "Наш дом - Россия" покинули зал заседаний. Фракция "Яблоко" предложение коммуниста Илюхина не поддержала. Аграрии разделились.

Предложение не принято.

Что я чувствовал в этот момент, в конце января?