Президентский марафон

7 декабря я на три часа приехал в Кремль подписать эти указы. Так на посту главы администрации появился бывший начальник Федеральной пограничной службы, секретарь Совета безопасности, кадровый военный, молодой сорокалетний генерал Николай Николаевич Бордюжа.

... Уже примерно через месяц я вызвал Юмашева и сказал: "Валентин, а вы уверены, что нет ошибки? Что-то я не чувствую Бордюжу".

Юмашев удивился. Внешне все шло гладко. Бордюжа старался изо всех сил, пытался стать командным человеком. Но я с самого начала видел - с ним что-то не то.

Позднее мне стало ясно, что же происходит с Бордюжей. Офицер, сделавший прекрасную карьеру в строгой военной системе, он плохо понимал устройство современной политической жизни, не улавливал ее тонких нюансов, не замечал подводных течений. Вся работа главы администрации была, с его точки зрения, нелогичной, нерегламентированной, странной. И он... растерялся.

У Бордюжи началось нечто подобное раздвоению личности, его душило внутреннее напряжение. Именно эту скованность, пожалуй, я в нем и заметил.

Так бывает в жизни. Знаю по опыту. Крепкий, волевой человек, даже обладающий прекрасным здоровьем, попадая "не в свою тарелку", испытывая постоянный стресс, начинает просто болеть. В конце недолгого пребывания на посту главы администрации у молодого генерала-пограничника появились проблемы с сердцем.

Единственным, с кем Бордюже было комфортно, оказался Евгений Максимович Примаков. Его способ мыслить, его манеру окружать себя обстановкой сверхсекретности Николай Николаевич принял безоговорочно. И когда наши отношения с премьером осложнились, он все-таки не выдержал.

Вся новая политическая система постсоветской России выстраивалась долго и трудно. Мы набивали шишки, ломали копья. И что самое тяжелое, порой за правильность этой конструкции обществу приходилось платить очень высокую цену, как это было в 1993 году.

Тут можно вспомнить не только октябрь 1993-го. Можно вспомнить и лидера Верховного Совета Хасбулатова, который активно расшатывал Конституцию. Можно вспомнить референдум о приоритете президентской или парламентской формы правления. Можно вспомнить неоднократные голосования в Думе по моей отставке, правительственные кризисы.

После выборов 1996 года мне стало окончательно ясно: роль администрации нужно менять. Если после 91-го года я рассматривал ее в основном в качестве управленческого аппарата, как некую контролирующую инстанцию, то после 1996-го она стала играть роль интеллектуального штаба. Работа аналитической группы продолжалась, только теперь она формировала не предвыборные идеи, а концепции развития страны.

Две эти тенденции, конечно, боролись в кремлевских коридорах и раньше, до 96-го года. Юрий Петров, бывший секретарь Свердловского обкома КПСС, был приглашен мной на работу в Кремль именно как опытный аппаратчик, который должен держать под контролем целую армию госчиновников.

Затем в Кремль пришел Сергей Филатов. В общественном мнении - весомый, влиятельный человек, убежденный демократ, интеллигент. Но увы, Филатов по складу своего характера не был ни сильным политиком, ни сильным аналитиком. Он превратил администрацию в своеобразный научно-исследовательский институт по проблемам демократии в России. Писались горы справок, докладов, концепций. Но к реальной жизни они отношения почти никогда не имели...

Главную роль в разработке политической стратегии играла группа помощников президента, которую возглавлял мой первый помощник Виктор Илюшин. Именно он выполнял, по сути, задачи главы администрации, он создал работоспособный интеллектуальный штаб в Кремле, достаточно вспомнить, что именно тогда появились в этих кабинетах Сатаров, Батурин, Краснов, Лившиц и другие светлые головы.

...А тем временем с каждым месяцем и годом усиливалась политическая роль Федеральной службы охраны и конкретно моего главного охранника Александра Коржакова. Коржаков жестко конфликтовал со всеми, кто не поддавался его влиянию, кто, по его мнению, был "чужим". Вмешивался в работу моего секретариата, проводил порой, минуя всю четкую процедуру, свои документы, конфликтовал и с Филатовым, и с Илюшиным, пытался влиять через Олега Сосковца на экономическую политику страны. Я уже писал о Коржакове в другой главе, но тут еще раз хочу сказать, что беру на себя всю ответственность за его небывалый взлет и закономерное падение, то была моя ошибка, за которую потом пришлось мне же и расплачиваться.

Приглашенный работать главой администрации в 1995-м губернатор из Краснодара Николай Егоров должен был заниматься в основном проблемами установления мира в Чечне. Но эту задачу взял на себя в итоге совсем другой человек - генерал Лебедь.

После выборов 1996-го стало очевидно, что время Коржакова и его людей прошло. И что в Кремле не должно больше быть ни двух, ни трех "неформальных лидеров", а говоря сухим языком политики, двух или трех центров власти.