Презирая дымы и грозы

Как уже неоднократно бывало у Прасковьи Яковлевны, на то место, где она хорошо поставила работу, находилась куча претендентов. Так повторилось и при вводе в строй новой пекарни — за место начальника, да и просто за право работать там шла драка. Кандидатура Прасковьи Яковлевны даже не обсуждалась, оставлять ее в пекарне не планировали.

Ей предложили перейти в сельмаг — рядовым продавцом. Там работала бригада из трех человек, требовался четвертый. Самым страшным было то, что тут сотрудники несли солидарную материальную ответственность. А значит, от каждого из них требовалась кристальная честность. До сих пор Прасковье Яковлевне не приходилось работать в торговой бригаде...

Долго не хотела она соглашаться на этот перевод. Но ее убедили, что зря она сомневается, что все люди в бригаде сельмага достойны доверия. Однако одно то, что бригадиром была небезызвестная Жаран Дора Антоновна, жена бывшего председателя колхоза, которая вместе с мужем вернулись из эвакуации с полным набором золотых коронок во рту, только усиливало сомнения. Второй по значению фигурой была некая Любовь Алексеевна Апурина (в девичестве Руденко) — женщина видная, молодая, замужняя вторым браком, но с азартом посматривающая на чужих мужей. У Любови Алексеевны не было среднего образования, и она подумывала о том, чтобы записаться в школу рабочей молодежи... Эти часто озвучиваемые планы характеризовали ее положительно, несмотря на то, что с их реализацией она не спешила, надеясь на силу партбилета. Третьим сотрудником была Лида Репий, только что окончившая школу и числящаяся тут ученицей. Как ученица она материальной ответственности не несла.

— Надо пробовать, — советовал Борис Павлович, когда Прасковья Яковлевна обсуждала с ним этот вопрос. — Уже то хорошо, что тебе не придется мешки носить.

— Понимаешь, эти двое — просто мерзавки. Они постоянно работают вместе, а остальные люди возле них не держатся, то и дело меняются. Уходят обиженными.

— И что они говорят, те, что меняются?

— Ну... я не спрашивала, — отмахнулась Прасковья Яковлевна. — А они не кричат о своих впечатлениях на каждом углу.

Прасковья Яковлевна старалась тянуть время, надеясь, что ей предложат еще что-то, хотя сама видела, что новых вакансий в сельпо нет и не предвидится.

Приняли ее в сельмаге хорошо, приветливо. Для начала поставили осваиваться в обувном отделе, хотя касса у них была одна, официально отделов не было, как и не было закрепления сотрудников за определенным видом изделий. Но территориально они группы товаров разделили, как и полагалось.

Новые товары они получали почти каждую неделю, но все это был местный ширпотреб. А импорт, шедший в посылках Внешторга, поступал не чаще раза в квартал. Вещи там были добротные, красивые, но дорогие. Не каждый мог позволить себе их купить. Тем не менее на прилавок они практически не попадали — расходились по нужным людям.

Прасковья Яковлевна удивилась, когда из московской посылки, в первый же раз пришедшей при ней, Дора Антоновна и Любовь Алексеевна взяли себе женские деловые костюмы и роскошные шали. Они тут же надели обновки, причем шалями покрыли головы как сельские кумушки, и продолжили работу. Спрашивать, положили ли они деньги в кассу за эти покупки, она постеснялась, но заподозрила, что ни в тот день, ни в последующие этого не случилось.

Как-то она нашла удобные слова и при случае все-таки заикнулась об этом.

— Ничего страшного, — успокоила ее Дора Антоновна. — До ревизии мы успеем покрыть долги из зарплат. Надо же как-то крутиться.

— Это покупки в долг, — подпряглась и Апурина. — Такой беспроцентный кредит получается, — усмехнулась она. — Пустяки.

— Как сказать, — буркнула Прасковья Яковлевна, но на нее никто не обратил внимания.

И вот к ним пришли с проверкой. Ревизия выявила крупную недостачу, которая свидетельствовала, что воришки с каждого поступления нового товара что-то тянули, а деньги в кассу не клали. Сумму долга разделили на троих, и Прасковья Яковлевна должна была возместить в кассу сумму, в два раза превышающую полученную ею в сельмаге за все время. Зато недобросовестные сотрудницы за ее счет покрыли третью часть стоимости своих покупок.

Денег таких в доме Прасковьи Яковлевны не было, а их надо было найти в трехдневный срок, иначе дело передали бы в следственные органы. Брать у кого-то в долг тоже было рискованно, потому что быстро вернуть столь крупную сумму не получилось бы.

— Придется отбить телеграмму Алексею, — решила Прасковья Яковлевна, измучившись в поисках помощи. — Только не с нашей почты.

— Тогда срочно едем в Синельниково! — воскликнул Борис Павлович и поспешил вывести машину из гаража.