Презрение Лорда

— Томас Кавинант, я говорю вам открыто: до тех пор, пока вы не проверены, я допускаю, что вы друг или, по крайней мере, не враг. Вы — гость, по отношению к которому должна быть проявлена учтивость. Кроме того, мы давали Клятву Мира. Но вы такой же чужак для нас, как мы — для вас. А Стража Крови приносила присягу, которая ни в малейшей степени не сравнима с нашей Клятвой. Они присягали служить Лордам и Ревлстону, охранять нас от любых угроз с помощью силы своей верности.

Он тихо вздохнул.

— Ах, это унизительно, когда тебе так служат, невзирая на время и на смерть. Но оставим это. Я должен сказать вам две вещи. Верные своей присяге, Стражи Крови уничтожили бы вас немедленно, если бы вы подняли руку на кого-либо из Лордов, да и на любого обитателя Ревлстона. Но Совет Лордов отдал приказ о взятии вас под свое покровительство. Так вот, Стражи Крови — Баннор или кто-либо другой — скорее отдадут свои жизни, защищая вас, чем нарушат этот приказ или допустят, чтобы вам был нанесен какой-то вред.

Видимо, заметив на лице Кавинанта какое-то сомнение, Лорд добавил:

— Уверяю вас, это так. Быть может, для вас было бы не лишним расспросить Баннора обо всем, что касается Стражей Крови. Пусть это недоверие не огорчает вас; быть может, когда-нибудь вы поймете причину. Он по происхождению Харучай. Это племя живет высоко в горах Вестрон, за расселиной, которую мы теперь называем Пропастью Стражей. Они попали в Страну в первые годы правления Кевина, Высокого Лорда, сына Лорика; пришли и остались, принеся Присягу, которая своей нерушимостью достойна даже богов.

На мгновение он, казалось, погрузился в размышления о Страже Крови.

— Это были люди с горячей кровью, сильные и плодовитые, прирожденные воины и бойцы, а теперь, благодаря своей обещанной верности, они превратились в племя аскетов, старое и лишенное женщин. Говорю вам, Томас Кавинант, за их преданность была заплачена такая вот непредвиденная цена… Это нелегко им дается, и единственной наградой им служит нерушимая истая служба. И узнать потом горечь сомнения…

Морэм снова вздохнул, затем как-то застенчиво улыбнулся.

— Спросите у Баннора. Я слишком молод, чтобы рассказывать все так, как было!

«Слишком молод? — с удивлением подумал Кавинант. — Сколько же ему лет?» Но он не стал задавать этот вопрос, опасаясь, что ответ будет столь же опасным соблазном, каким был рассказ Преследующего Море о Бездомных. Затем, с усилием отогнав от себя эти мысли, он сказал:

— Мне надо поговорить с Советом.

Морэм в упор взглянул на него.

— Лорды соберутся завтра, чтобы выслушать вас и Гиганта. Вы хотите говорить сейчас? — Глаза Лорда с золотистыми крапинками, казалось, вспыхнули от сосредоточенности. Неожиданно он спросил:

— Вы — враг, Неверующий?

Кавинант внутренне вздрогнул. Он чувствовал на себе испытующий взгляд Морэма, и ему казалось, что пламя этого взгляда прожигает мозг. Но он был готов к сопротивлению и глухо огрызнулся:

— Вы же провидец и оракул. Вот и скажите мне.

— Это Кваан меня так назвал?

Улыбка Морэма была разоружающей.

— Что ж, я высказал некоторую проницательность, когда позволил обычной красной луне меня побеспокоить. Может быть, мои способности провидца удивляют вас?

Затем, прервав свое отступление, он намеренно повторил:

— Вы враг?

Кавинант вернул Лорду его взгляд, надеясь, что тот увидит в его глазах твердость и бескомпромиссность. «Я не буду… — подумал он. — Я не являюсь… Я никоим образом не являюсь ему никем. Просто я должен…»

— Просто я должен, — сказал он, — передать вам… послание. Так или иначе, меня заставили доставить его сюда. Кроме того, по дороге произошло несколько вещей, которые могли бы вас заинтересовать.

— Рассказывайте, — мягко, но с настойчивостью сказал Морэм.

Но его взгляд напомнил Кавинанту о Барадакасе, об Этьеран, о моментах, когда они говорили: «Ты закрыт…»

Он мог видеть здоровье Морэма, его опасную смелость, его живую любовь к Стране.

— Люди постоянно спрашивали меня об этом, — пробормотал он. — Не могли бы вы сами рассказать?

Мгновением позже он ответил сам себе: «Конечно нет. Что они знают о проказе?» Затем до его сознания дошла причина, вызвавшая вопрос Морэма. Лорд хотел, чтобы он говорил, хотел слышать его голос и распознать в нем правду или ложь. Слух Морэма мог уловить честность или фальшь ответа.

Кавинант вспомнил послание Фаула и отвернулся в целях самозащиты.

— Нет… я приберегу это для Совета. Одного раза для таких вещей достаточно. Мой язык рассыпется в песок, когда ему придется говорить это дважды.

Морэм кивнул, словно подтвердил, что понял. Но почти немедленно спросил:

— Так значит обезображенная луна объясняется вашим посланием?

Кавинант инстинктивно посмотрел в проем балконной двери.

Там, извилисто плывя над горизонтом, подобно чумному кораблю, светилась кровавым светом луна. Ее отблеск делал равнины похожими на воплощение фантазии. Он не мог сдержать дрожь в голосе, отвечая:

— Он пускает пыль в глаза. Просто показывает нам, на что способен.

Однако в глубине души он кричал: «Черт побери! Фаул! Духи были беззащитны! А что я сделал для этих уничтоженных созданий?»