Презумпция лжи

Советская Германия с первых же дней своего существования заключит теснейший союз с СССР…

СССР с его преобладанием сельского хозяйства и Германия с ее преобладанием промышленности как нельзя лучше дополнят друг друга…

Союз советской Германии с СССР представит собою… такое ядро военных сил, которое обеспечит независимость обеих республик от каких бы то ни было посягательств мирового империализма…

При создавшемся положении вещей во всей Европе… вполне своевременно выдвинуть лозунг Соединенных штатов рабоче-крестьянских республик Европы.

Если судить по опубликованному в Rote Fahne обращению Сталина, руководители и вдохновители Коминтерна столицей грядущих европейских Соединённых штатов мыслили Берлин, а авангардом всего пролетариата новых, теперь уже Европейских Штатов — немецкий пролетариат. Российские коммунисты против этого ни в коем случае не возражали, что их ген. сек и подтвердил публично в своём письменном выступлении на международном уровне.

С момента создания Коминтерна в 1919 г. его официальным языком был немецкий; главное и самое крупное заграничное бюро Коминтерна — Западноевропейский секретариат — находилось в Берлине; всё делопроизводство в Секретариате, Президиуме и Оргбюро Исполнительного комитета Коминтерна    (ИККИ) велось хотя и в Москве, но тоже на немецком языке; так что можно смело предполагать, что создатели и вдохновители Коминтерна примерно так всё и задумывали с самого начала. Ждали только, когда «центр мировой революции» можно будет, наконец-то, «переместить из Москвы в Берлин», чтобы там уже под эгидой Коминтерна сформировать правительство Соединённых штатов Европы. Накануне октябрьских событий даже уже утвердили его личный состав (состав первого немецкого Совнаркома): Тухачевский, Уншлихт, Пятаков, Ягода, Берзин, Петерс и другие с Радеком (Главным уполномоченным Коминтерна) во главе. А последний этап их подготовки к действиям был и вовсе простой: 20 октября 1923 г., за три дня до начала Гамбургского восстания приняли план мобилизации созданной Троцким в России Красной Армии для возможного вторжения в Германию; предполагалось призвать более 2 млн. человек для формирования 20 новых дивизий (личный состав ВС Германии тогда насчитывал в общей сложности немногим более 100 000 человек).

Вот это всё конкретно назревало в Германии в октябре 1923 г. Причём такое же восстание организаторам событий уже однажды (в 1917 г.) удалось в России, в условиях гораздо более аховых и к тому же без какой-либо реальной возможности получить со стороны сиюминутно массированную военную помощь. Так что в 1923 г. перспектива их повторного и потому уже гораздо более серьёзного успеха должна была выглядеть вполне вероятной и очень реалистичной.

Поэтому я и считаю, что любой, кто взглянет на ту ситуацию «пристально», фразу «Вот-вот должна была, наконец, свершиться ещё одна "великая октябрьская социалистическая революция"» написать уже не сможет. Кавычки в ней станут для него грубым диссонансом, поскольку из-за них сразу, резко занизятся серьёзность и, скажем так, историко-стратегический масштаб всего, что было тогда, в тот исторический миг реально поставлено на карту.

ТЕПЕРЬ разовью дальше этот же пример. Историк Лев Безыменский свою книгу, в которой и были опубликованы процитированные выше обращение Сталина и тезисы Зиновьева, посвятил вообще-то (в 2000-м году) советско-германским отношениям накануне Второй мировой войны. И вот сразу вслед за приведёнными цитатами Безыменский изложил такое мнение.

Во-первых:

…для созданного Лениным Коммунистического Интернационала (Коминтерна) и его штаба ИККИ (Исполнительного комитета) вопросы ожидаемой мировой пролетарской революции естественно сливались с внутрисоветскими и внутрипартийными делами… В начале 1923 года в Москве пришли… к убеждению, что в Германии создается революционная ситуация…РКП(б) решила, что этому процессу надо помочь.

Затем: