Презумпция лжи

…когда Стефан… изложил перед королём Англии, в чём состоят желания Папы и предмет его посольства, король созвал в Вестминстере… архиепископов, епископов, аббатов, тамплиеров, иоаннитов, графов, баронов, церковных ректоров и всех своих вассалов, чтобы они явились… для выслушивания вышеупомянутого требования и для постановления определения, сообразно с обстоятельствами… Стефан прочёл громогласно в присутствии всего собрания послание государя Папы, которым требовалась десятина со всего движимого имущества в Англии, Ирландии и Валлисе, обязательная для светских и духовных, с целью поддержать Папу в его войне с императором римским Фридрихом…в заключение государь Папа старается убедить всех членов Римской церкви, как прирождённых детей её, матери всех церквей, помочь ей всеми силами, имея в виду, что если она — чего Боже избави — погибнет, то и члены пропадут вместе с головой.

После того Стефан убеждал всех присутствовавших дать их согласие, указывая на честь и выгоды, которые достанутся на долю тех, которые исполнят требование Папы…король Англии… как мы сказали выше, обязался через тех, которые действовали от его имени в Риме, заплатить десятину: ему нельзя было отпереться от своих слов, а потому он молчал, и его молчание было принято за одобрение. Но графы, бароны и все светские отказались решительно от взноса десятины, не желая предавать своих ленов и светских владений на жертву Римской церкви. Епископы, аббаты, приоры и другие прелаты церкви после трёх-четырёх дней рассуждения и сильного ропота, согласились, наконец, опасаясь подвергнуться отлучению в случае сопротивления апостолическому предписанию. Согласившись против воли, они кончили бы это дело и выдали бы только такое количество серебра, которое не отяготило бы их слишком, если бы, как уверяют, Стефан Сеграв, тогдашний советник короля, человек, любивший одного себя, и сердце которого всегда было склонно ко злу, не заключил симонического договора с нунцием Стефаном и не устроил бы так, что десятина была вытребована сполна, к неисчислимому вреду для церкви и государства. После того нунций Стефан показал всем прелатам доверительное письмо Папы, которым он назначил его заведовать сбором десятины. Этот сбор должен был делаться не по той таксации, которая была недавно установлена для взимания двадцатой доли для приобретения от короля привилегий, но по новой оценке имущества, более удобной и выгодной для государя Папы; а именно, этот сбор должен был производиться с доходов, извоза, найма плугов, приношений, десятин, корма животных, производств земли и приобретённых имуществ, как церковных, так и других, под какими бы названиями они ни существовали; притом не допускалось никаких скидок, и ни под каким предлогом не принимались в соображения ни долги, ни расходы. Это же доверительное письмо уполномачивало Стефана отлучать сопротивляющихся и прекращать богослужение в церквах. На основании того Стефан в каждом графстве назначил своих агентов и отлучил всех тех, которые осмелятся сами или через других препятствовать сбору десятины или оценке имущества посредством стачки, укрывательства или другого обмана. А так как это дело не допускало никаких промедлений, то Стефан потребовал под страхом отлучения от всех прелатов и других, чтобы они внесли ему вдруг всю требуемую сумму, или сделав заём, или другим способом приобретя деньги, так, чтобы он мог, не выжидая конца операции сбора, удовлетворить Папу; а после они могут возвратить своё, когда будет собрана десятина. Он говорил, что государь Папа обременён такими огромными долгами, что он решительно не знает, каким образом кончить предпринятую войну. После того собор разошёлся, впрочем, не без сильного ропота.

Тогда Стефан немедленно разослал письма епископам, аббатам, приорам и монастырям всех орденов с приказанием под страхом отлучения препроводить ему к назначенному дню сумму серебра, хорошей новой монетой полного веса, достаточную для того, чтобы государь Папа мог удовлетворить своих кредиторов и чтобы они сами спаслись от отлучения. Этот человек был до того неумолим в своих требованиях, что требовал десятины даже с плодов следующей осени, которых можно было ожидать. Прелаты, не имея других средств, продавали чаши, сосуды, раки и другие священные предметы; иные же отдавали их в залог и делали займы. Стефан имел при себе проклятых ростовщиков, которые выдавали себя за негоциантов и прикрывали свою постыдную деятельность именем торговли; они-то и снабжали серебром тех, которые находились в нужде и угнетались взысканиями Стефана. Он не давал никому пощады, угрожал всякому, и те, которые успели достать серебро за большие проценты, делались потом жертвой ростовщиков и претерпевали страшные убытки. Англия разражалась в то время такими проклятиями, что нельзя было повторять их вслух; ропот был на устах всех; каждый говорил: «О, если бы этот сбор не пошёл впрок тем, для которых его делают!» Желание народа исполнилось, ибо «худо приобретённое не приносит пользы». Но с этой эпохи Англию точили ультрамонтаны (то есть заторные люди, живущие за Альпами; их называли также ломбардами; и эти два выражения сделались тождественными с именем ростовщика), которые хотя и называли себя торговцами, но в сущности были безбожными ростовщиками, которые старались поймать в свои сети всех, кого угнетали поборы римского двора Вследствие всего того, Стефан, капеллан государя Папы, а на деле человек, стригший себе серебряное руно, оставил в Англии ненавистную память о себе. Райнульф, граф Честерский[40], один воспротивился с энергией; он не хотел предать свою землю рабству и не позволил ни одному духовному или клерику в своём лене платить десятины; между тем Англия, Валлис, Шотландия и Ирландия были вынуждены к тому. При этом оставалось утешиться только тем, что и заморские государства, даже самые отдалённые, не были изъяты от этого побора. Когда все эти громадные богатства достигли рук Папы, он щедро наделил ими Иоанна Бриеннского и других вождей своей армии, что принесло великий вред императору, ибо, пользуясь ею отсутствием, они разорили его замки и укрепления.