Презумпция невиновности

На лестнице стали собираться соседи, привлеченные запахом гари и интригующим шумом. Пытаясь собраться с мыслями, я прокручивала в голове слова Рындина. Значит, Митя жил со мной только ради того, чтобы добыть деньги для покупки партии анаши, прикрываясь журналом? И его безумная ревность была не чем иным, как страхом потерять источник обогащения до того, как удастся вытянуть из Бориса денежки! Но в душе Митя надеялся, что я его все-таки выгоню, и весь этот кошмар закончится сам собой, потому и спрашивал, не собираюсь ли я его бросить. Однако страх перед Пещерским, спланировавшим операцию, был сильнее отвращения ко мне, и Мите приходилось делать вид, что он меня любит. Сто раз я убеждалась, что если кто-то ко мне и неравнодушен, то это Борис. Но я старательно этого не замечаю и даже втягиваю Джуниора в свои сердечные дела. Ведь это я, как последняя дура, позвонила Борису и попросила привлечь Устиновича-старшего в качестве спонсора журнала! А Эд Георгиевич, будучи человеком осторожным, наотрез отказался участвовать в этой авантюре, и тогда Борька взвалил неподъемный груз спонсирования начинающих драгдилеров на себя. И все это ради того, чтобы я не расстраивалась и утешила своего ненаглядного Митеньку, одаренного сверх всякой меры всевозможными талантами! И если бы не пожар, я бы так и жила в мире иллюзий. Вот уж никогда не знаешь, что для тебя хорошо! Есть старая даосская притча, которую очень любит рассказывать дед. Старику подарили красивую белую лошадь. Сосед завистливо вздохнул: «Хорошо тебе, старик! Такую красивую лошадь подарили!» – «Не знаю, хорошо ли», – задумчиво ответил владелец лошади. Однажды сын старика сел на дареную лошадь, поскакал, упал и сломал ногу. Сосед снова тут как тут. «Тот, кто подарил тебе лошадь, специально хотел тебе зла, он знал, что лошадь норовистая и сбросит твоего сына. Очень плохо, старик, что тебе подарили лошадь!» – «Не знаю, плохо ли», – отвечает старик. Вскоре в той местности началась война, и всех парней призвали в армию. И только сын старика со сломанной ногой остался дома. Сосед опять стучится к старику и начинает ему завидовать. «Вот видишь, старик, все-таки хорошо, что тебе подарили лошадь. Твой сын не пойдет на войну и не погибнет». И снова старик покачал головой и ответил, что не знает, хорошо ли это. Может, оставшись дома, сын напьется и прирежет жену и детей, а отправившись на войну, вернется видным военачальником.

Пока я рассуждала о несомненной пользе пожаров, открывающих глаза на корыстных возлюбленных, возгорание практически удалось потушить. Кто-то из соседей вызвал МЧС, и бравые парни проворно разматывали рукава шлангов, намереваясь пенной струей сбить остатки пламени.

– Девушка, вы в порядке? – тронул меня за плечо пожилой пожарный с багровым лицом. – Помощь не нужна?

– Не нужна, – отмахнулась я.

– Утром придет участковый, посмотрит, что да как. А дверь придется менять, жить с такой дырой я бы не советовал.

Соседи постепенно разошлись по квартирам, оставив на лестничной клетке только нас троих. Вика уселась на пол у стены, обхватила руками колени и так сидела, уставившись в одну точку. Митя переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести дальше. И я решила ему помочь. Подхватив упирающуюся Вику за руку, я втащила девчонку в квартиру, силой уложила на диван, прикрыла одеялом и, распахнув все окна настежь, принялась собирать Митины вещи в один большой пакет для мусора. Запах горелого дерматина понемногу выветривался. К счастью, пожар удалось пресечь в самом его зародыше, поэтому ущерб в основном заключался в отвратительном запахе гари, которым пропиталась вся квартира. Ну и, конечно, сильно пострадала дверь, в которой прогорела неровная дыра размером с футбольный мяч. Кое-как затолкав барахло бывшего возлюбленного в мешок, я выставила вещички за дверь и, не удостоив взглядом попыхивающего сигаретой Рындина, заперла дверь на ключ. После этого взяла смартфон и набрала номер деда. Владлен Генрихович снял трубку сразу же, как будто и не спал, хотя часы показывали половину шестого утра.

– Дед, у нас был пожар, дверь сгорела, – поведала я.

– Вы с Викой в порядке? – всполошился дед.

– Мы не успели угореть, Вика вовремя проснулась.

– Кому это понадобилось тебя поджигать?

– Понятия не имею.

– Врешь, ты думаешь, что это я сделала! – заголосила девчонка.

Я и не заметила, как сзади подкралась Виктория и стояла за моей спиной, подслушивая телефонный разговор.

– Успокойся, ничего такого я не думаю! – обернулась я к Вике. – Ложись, поспи, нам скоро ехать.

– Никуда я с тобой не поеду! Ты подлая! Ты меня чокнутой считаешь! – ревела несчастная, колотя меня кулаками в живот.

Я ретировалась в ванную, заперла за собой дверь и только тогда смогла снова вернуться к прерванной беседе.

– Дед, тут вот какое дело. У нас в двери зияет приличная дыра, а нам с Викой нужно уехать ко врачу. Я понимаю, что бабушку нельзя оставить одну, но, может, ты кого-нибудь попросишь посидеть в квартире?

– А Митя не может остаться?

– Митя не может.

– Что так? – удивился дед.