Презумпция виновности

Настроение было тревожно-радостным. Несмотря на то что у них еще не было брачной ночи, Инга именно в данный момент, прижатая к худому телу Бориса, почувствовала себя замужней женщиной, рядом с которой ее верный спутник, опора и защита на всю жизнь. Первый шаг из этого вокзала будет первым шагом в самостоятельную жизнь, которая, как она была уверена, станет дорогой счастья, согласия и мира. Она молча улыбнулась мужу, и они направились к багажному отделению. Получив багаж, молодые супруги заняли очередь на такси и, взволнованные, молча стояли в ожидании. Прошло не менее часу, когда их очередь подошла и они отправились в центр города по адресу, указанному Борисом. Такси остановилось у трехэтажного фундаментального здания довоенной постройки. Оставив в подъезде тяжелые чемоданы, Борис подхватил Ингу под руку и повел на второй этаж общежития. Он открыл свою комнату, пропустил Ингу вперед.

Залитая солнцем комната в шестнадцать квадратных метров, с очень высоким потолком, была наполнена приветливостью и радостью.

— Вот, располагайся, это наша с тобой обитель. − Он крепко обнял и поцеловал жену. — Ты осмотрись, а я побегу за вещами.

Инга прошлась по комнате, осматривая ее. Обстановку "обители" составляли новый диван-кровать, обшарпанная тумбочка с радио, такой же обшарпанный платяной шкаф, квадратный стол, покрытый клетчатой клеенкой. На стенке над столом висели две полки с книгами. Интерьер комнаты выглядел бы очень убого, если б не замечательный, натертый до блеска паркет. Лучи солнца, проникающие сквозь огромное окно, словно продолжались в светло-коричневом полированном дереве, создавая атмосферу праздничности и особого уюта.

— Неужели это мое?! Неужели я больше не буду спать на раскладушке, неужели смогу все обставить здесь, как хочу? — думала она, охваченная ликованием и счастьем. Борис зашел мокрый от пота — он нагрузил на себя весь багаж сразу, чтобы больше не бегать вниз. Освободившись от груза, он сказал деловито и весело:

— Имей в виду, что вечером, уложив спать детишек, к нам прямо сюда завалится вся наша компания. Времени не так уж много. Так что давай сначала разберем съестное, что нам надавали родители. А чемоданы можно будет пока отнести в кладовую. Пойдем, я тебе покажу все удобства.

Они вышли в общий коридор, где из-за закрытых дверей двух других комнат доносился детский плач. Первой для показа Борис выбрал кухню, она оказалась довольно чистой. Там была большая раковина для посуды с горячей и холодной водой, большая электроплита, пять кухонных столиков, принадлежащих разным хозяйкам. Над столиками на крючках была развешана разная кухонная утварь.

Инге кухня понравилась — у них дома в Одессе вообще не было кухни как таковой. Далее Борис показал ей ванную комнату, где над большой ванной висело пять деревянных полочек, принадлежащих каждой семье. На полочках лежали банные принадлежности: мыло, мочалки. На противоположной стенке висели три детские ванночки.

— Это семейное общежитие, — пояснил Борис. — Наш блок на пять семей. Из них у двоих уже по малышу, двое ожидают, теперь мы будем на очереди… Здесь в основном живут молодые специалисты нашего завода. Как правило, мужья и жены одной профессии, закончили один вуз и работают вместе, может, в разных цехах и отделах, но в основном на нашем заводе. Ты их увидишь всех сегодня. Они тебе понравятся.

Молодые вернулись в свою комнату. Инга подошла к сумке с продуктами и начала выгружать то, что ей дала мама в дорогу: свиное сало, копченую колбасу… Но тут Борис подошел к ней, крепко обнял, затем, подняв на руки, уложил на диван… Ничего, кроме колючей боли и насилия над своим телом, она не почувствовала и мало что поняла, когда Борис, освободив ее от себя, расположился рядом, вдавив ее в мягкую спинку нераздвинутого дивана, успокаивая учащенный пульс. Полежав молча несколько минут, он встал и принялся надевать брюки. Инга, стесняясь, отвернулась к стене. Когда Борис вышел из комнаты, она вскочила с дивана и лихорадочно стала доставать из чемоданчика чистое белье, чтобы переодеться.

По ее обрывочным сведениям об интимной жизни, все должно было быть иначе. И эмоциональные ощущения, и физическое состояние — все, по ее представлениям, должно было быть другим. Даже крови, той самой крови, которой девушки платят за возможность стать матерью и называться женщиной, почти не было: всего несколько капель испачкали розовую нижнюю сорочку. С того момента, как они так быстро, спонтанно оформили свой брак, она постоянно психологически готовила себя к этому таинству — первой брачной ночи. Она представляла, как наденет красивое белье, пеньюар, подаренный родителями. Сейчас, натыкаясь на эти вещи в чемодане, она хотела плакать — они как бы упрекали ее своей ненужностью. Достав необходимое, она набросила байковый халат, готовясь пойти в ванную. В это время в комнату вошел Борис с повязанным в виде фартука посудным полотенцем.