Презумпция виновности

— Точно, — продолжил Андрей, доставая конверт из спортивной сумки, в которой он принес напитки. — Я его вынул из почтового ящика, когда выходил из дому по дороге сюда и успел в подъезде только пробежать глазами. Вот она — газета от двадцать восьмого июня сего года. А письмо, между прочим, очень короткое, и, если хотите, могу прочитать вслух с выражением.

— А что, почему бы не обратиться к первоисточнику, — сказал Вадим. — Мы ведь только слышали об этом "монстре" − письме, взбудоражившем всю советскую власть. А что в нем на самом деле никто, кроме "подписанцев", толком и не знал. Так, только по слухам. Так что, давай, Андрей.

— Итак, — начал Андрей, — поглядывая на газету, — , − сначала, справедливости ради, я зачитаю текст, который предваряет это письмо. Вот, — Андрей, как иллюзионист в цирке, раскрыл листок газеты, тряхнул им и пальцем указал на маленький текст, обведенный квадратной рамкой, которая вверху была "разрезана" огромными буквами: ПОСТАНОВЛЕНИЕ Бюро советского райкома КПСС от 12 июня 1990. Андрей начал читать текст, обведенный рамкой: − "Вернувшись к постановлению бюро от 16 апреля 1968 года, бюро Советского ЦК КПСС находит его ошибочным по существу, отражающим принятые в то время представления о методах идеологической работы, исходящим из искаженного понимания соотношения общечеловеческих и классовых ценностей, что привело к развитию застойных явлений в общественной жизни Академгородка, и постановляет:

1. Постановление бюро Советского ЦК КПСС "О некоторых вопросах идеологической работы в институтах СО АН СССР и НГУ" от 16 апреля 1968 года отменить. 2. Вопрос о политической реабилитации подписавших "Письмо 46ти" решить в установленном порядке. 3. Проинформировать о решении бюро ЦК КПСС партийные организации СО АН и НГУ, ознакомив их с запиской идеологического отдела. Опубликовать данное постановление в местной печати"… — Андрей остановился.

— Да, я помню атмосферу тех дней, — сказал грустно Юра, — я был новичком в Академгородке тогда, ни с кем из участников этих событий не знакомый. И именно поэтому эта аура тревожности, взволнованности, внушала осознание того, что Городок, каким он был задуман, стоит на пороге своей кончины.

− Ну что ж, будем продолжать, — сказал Андрей, выслушав реплику Юры. — Итак, начнем с адресата, который буду читать в сокращении, а фамилии без отчеств. — Андрей правую руку с листком газеты артистично выставил немного вперед, левую засунул в карман джинсов и принялся четко, с выражением читать: − "Верховный суд РСФСР; Ген. прокурору; Пред. През. Верх. Сов. Подгорному; Генсеку Брежневу; Предсовмина Косыгину. Письмо 46-ти". Читаю текст, — сказал Андрей и сделал глубокий вздох: — "Отсутствие в наших газетах сколько-нибудь связной и полной информации о существе и ходе процесса А. Гинзбурга, Ю. Галанскова, А. Добровольского и В. Лашковой, осужденных по ст. 70-й УК РСФСР, насторожило нас и заставило искать информацию в других источниках, в иностранных коммунистических газетах. То, что нам удалось узнать, вызвало у нас сомнение в том, что этот политический процесс проводился с соблюдением всех предусмотренных законом норм, например, такого, как принцип гласности. Это вызывает тревогу. Чувство гражданской ответственности заставляет нас самым решительным образом заявить, что проведение фактически закрытых политических процессов мы считаем недопустимым. Нас тревожит то, что за практически закрытыми дверями судебного дела могут совершаться незаконные дела, выноситься необоснованные приговоры по незаконным обвинениям". — Андрей на миг остановился, чтобы перевести дыхание, и продолжил чтение: — "Мы не можем допустить, чтобы судебный механизм нашего государства снова вышел из-под контроля широкой общественности и снова вверг нашу страну в атмосферу судебного произвола и беззакония. Поэтому мы настаиваем на отмене приговора Московского городского суда по делу Гинзбурга, Галанскова, Добровольского и Лашковой и требуем пересмотра этого дела в условиях полной гласности и скрупулезного соблюдения всех правовых норм, с обязательной публикацией материалов в печати. Мы требуем также привлечения к ответственности лиц, виновных в нарушении гласности и гарантированных законом норм судопроизводства".

— Вот так, — завершив чтение, сказал Андрей и помахал листком газеты. — И далее сорок шесть подписей. Читать не стану. Кому интересно, можете посмотреть.

— Это письмо было написано, кажется, в конце февраля? — спросил Валера.

— Да, оно датировано девятнадцатым февраля шестьдесят восьмого года, — ответил Андрей, глядя в газету.

— А двадцать третьего марта содержание этого письма было изложено в американских газетах, а через несколько дней передано по "Голосу Америки", — сказал Юра. — Вот тут-то все и началось. Троих авторов-коммунистов выгнали из партии, троим — партвзыскания. А всех в целом обвинили в попытке "дискредитировать советские юридические органы", а также "в безответственности и политической незрелости".

В комнате воцарилось минутное молчание. Затем, прервав тишину, Сергей сказал: