Презумпция виновности. Часть 2. Свой среди чужих, чужой среди своих. Россия. Наши дни III

Когда верхи не могут, а низы не хотят, проблемы начинаются у всех. Откровения Ярового навели Гришу именно на эту мысль, и вскоре происходящие в лагере события стали тому подтверждением. Сперва был нанесен удар по так называемым участникам еврейского конгресса. Первым под раздачу попал Толик Нафталиев, которого поймали в комнате отрядника поедающим котлеты с жареной картошкой рядом с включенным ноутбуком начальника отряда, на котором была секретная информация по ближайшим оперативным мероприятиям в колонии. Анатолия отправили на пятнадцать суток в ШИЗО, несмотря на все его предыдущие заслуги. Отрядника отстранили от работы на время служебной проверки, которую тут же организовало областное управление.

Переверзева взяли в закрытой бендеге с телефоном на руках. Как по секрету рассказал ДПНК Кравинец, шли специально по его душу, и сдал его операм Максим из тринадцатого отряда, который трудился в цеху металлоконструкций в отделе технического контроля и, естественно, отрабатывал свою должность сливом информации на зэков. Сережа, на свое счастье, отделался всего лишь выговором.

На проходной колонии задержали так называемые ноги – вольнонаемного мастера с телефонами и сим-картами, который нес все это богатство кому-то из зэков в зону, получив до этого стопроцентную предоплату. Оперативники колют его на связь с Мишей Лернером: якобы, по их данным, большая часть контрабанды через промышленную зону контролируется именно им.

Далее в самом лагере тоже начались интересные происшествия. Некий Иван из тринадцатого отряда напился до беспамятства и словил белую горячку. Его, естественно, положили в медсанчасть, куда набежало все руководство колонии. Блатные Ваню объявили подвопросником за то, что он по пьяни свалился в сортире и мог перемазаться в фекалиях. Его оперативно отправили в больничку в ИК-1, а затем, после недельных капельниц, – в ЛИУ-7, где его уже окончательно опустили до обиженного.

Затем один идиот из седьмого отряда затянул на зону через передачку кокаин в банке с сухим молоком. Он и еще четверо его корешей передознулись. Один помер в санчасти от эпилептического приступа, остальных закрыли в стакане43 на вахте и вызвали Феруза, Поэта и других блатных для разборки. Они, недолго думая, отмутузили этих четверых до кровавых соплей и объявили обиженными. После всего этого положенец был вынужден на месяц ввести воздержание от дури – наркотических средств – и синьки – алкоголя.

***

Ближе к полуночи Женя Соболев растолкал спящего на шконке Гришу и попросил того пройти в каптерку для разговора с Колей.

– Я уже сплю и никуда не пойду, – ответил Тополев, не желающий иметь никаких дел, а тем более о чем-то разговаривать с предателем Косенко.

Завхоз ушел, а минут через пять подбежал Лепеха.

– Гриш, вставай! – нараспев заискивающе попросил Лепихов. – Там Будянский и Переверзев тоже сидят и тебя ждут. Сказали, что никуда до утра не уйдут, пока ты к ним не придешь.

Григорий с неохотой встал, оделся и пошел в дальнюю часть барака, где в каптерке сидели Космос, Соболев, Мещенков, Илья и Сережа. Стула для Тополева не нашлось, поэтому ему пришлось стоять, как школьнику перед педагогическим советом, что, естественно, Гирше сразу же не понравилось и вызвало резкую негативную реакцию и жесткий тон общения.

– Вы тут что, в ночной допрос решили поиграть? – спросил Гриша, войдя в комнату.

– Не быкуй! – резко одернул его Космос.

– А то что? – так же резко отреагировал Тополев.

– Спокойно, пацаны! – негромко и довольно дружелюбно произнес Будянский. – Мы собрались, чтобы выяснить ряд неудобных моментов, поэтому давайте будем делать это цивилизованно. Вот у меня первый вопрос к Грише. Где мои сто тысяч?

– Я тебе уже говорил, Илья, что перевел их девушке Николая, – ответил Тополев все еще взволнованным голосом. – Он пообещал, что она откроет счет в Альфа-Банке, через который я буду торговать и зарабатывать деньги.

– Да, ты мне это говорил, – подтвердил Будянский. – Николай! Что скажешь?

– А почему ты мне сразу не сказал, что это не твои деньги? – взорвался Космос.

– А что? Если это мои, то их можно украсть, а если Будянского, то нельзя? – почти стальным голосом произнес Гриша.

– Ты в ком тут крысу увидел? – заорал Косенко и вскочил.

– Спокойно, спокойно! – повысив голос, заговорил Илья, встав между сторонами конфликта. – Я так понимаю, что Николай подтверждает поступление денежных средств на подконтрольный ему счет от Григория?

– Да, – ответил Косенко и обратно сел на свой стул у окна.

– Отлично! – продолжил Будянский. – С этим вопросом решили. Гриша, тогда получается, что ты мне больше ничего не должен, а с Николаем мы этот вопрос отдельно обкашляем.

– Я сам тебе верну эту сотку за Колю! – вмешался в разговор Виктор Мещенков.

– Ну, вот и порешали! – довольно констатировал Илья. – Вопрос закрыт?

– Нет, не закрыт! – снова активизировался Космос. – Он мне еще двенадцать тысяч должен за трубы и полтос за проживание в моей медсанчасти.

– Какие двенадцать тысяч? – опешив от такой наглости, спросил Григорий.