Презумпция виновности (СИ)

— Продолжим? — Соня потянулась к чашке, но тут же была остановлена и перевернута на живот.

— Обязательно, но потом, — теплые губы проложили дорожку из поцелуев от одного плеча к другому.

— Чай остынет, — было и приятно, и немного щекотно, и возбуждающе, и вообще как-то так, что одновременно хотелось, чтобы он продолжил и, в то же время, остановить и крепко прижаться, показывая, насколько Соне его не хватало.

— Я тебе принесу сюда чайник, — мешающее одеяло полетело на пол вместе с одной из подушек. — И вообще всю кухню, а теперь забудь обо всем…

— Сонь!

— А? — Маркевич оглянулась, с трудом оторвав взгляд от Даниила, который что-то обсуждал с братом. Они оба устроились в тени огромного валуна, который нависал над галькой, выполняя роль своеобразного тента.

— Давай спину натру, а то уже покраснела, — Таня поправила постоянно сползающие темные очки, но не особо преуспела — стоило только убрать палец, как они снова возобновили торжественное шествие к кончику носа.

— Да, спасибо, — Софья повернулась к ней затылком и зябко передернулась, когда холодная влага коснулась лопаток.

— Потерпи, он из холодильника, — Татьяна старательно прошлась по её спине, тщательно размазав чуть маслянистую субстанцию по коже. — Ты такая худенькая, класс, — ладонь прошлась по чуть выделяющейся линии позвоночника. — А я после родов, как корова… — с расстройства молодая мать так активно прошлась в солнцезащитном порыве по Сониным ребрам, что от болезненного вскрика остановило только понимание, что Машутка спит в паре метров от них.

— Нормальная ты, тем более, что до сих пор дочку кормишь. Вот закончишь и похудеешь, — если честно, Маркевич знатоком по этой части не была, потому пересказала то, что слышала от других дамочек в очереди к гинекологу.

— Да я знаю, — Таня перестала истязать Сонину спину заботой и ещё раз завистливо вздохнула, глядя на миниатюрность соседки. — Но хочется побыстрее. Я до родов была почти, как ты, только с грудью. Ой! — она даже прикрыла рот ладонью.

— Ты на мой природный полуторный не наезжай, — усталость и разморенность, которые навалились на Софью после почти часового лежания на прикрытой полотенцем гальке, сделали не только добрее, но и коммуникабельнее.

Таня облегченно хихикнула, успокоившись, что не задела бестактным замечанием, и отправилась инспектировать сон дочки. Та спала в переносной кроватке под пляжным зонтиком сном ангела, хотя отнести её к воинству белокрылых можно было разве что, несколько польстив — после того, как процесс обзаведения зубастой улыбкой пошел быстро и с огоньком, Маша погрызла предметов мебели больше, чем любой породистый щенок. Сильнее всего она почему-то тяготела к обмусоливанию колесиков офисного кресла в кабинете отца, что последнего не особо вдохновляло. Кресло, надо полагать, тоже такому вниманию было не радо.

Пока мама занималась ребенком, Соня прикрыла глаза и попыталась полностью расслабиться. Чем меньше напряжено тело, тем более свободны мысли, а ей сейчас нужно многое обдумать. Например, тот факт, что здесь раньше не было ни одной женщины Дана. От этом ей проговорилась Таня около получаса назад, пока трещала о своем знакомстве с Димкой. Хотя в истории не было ничего необычно — будущий муж оказался знаком с её папой, но все равно было в их отношениях что-то такое, отчего Соня почти завистливо вздыхала. То, что они не прячут свои чувства, целуясь при каждом удобном случае. И Димка постоянно таскает Машу с собой, даже если есть шанс, что малышка испортит ему одежду или какие-то документы. Их семья была именно такой, о которой мечтала Маркевич — они с уважением относились друг к другу и не пытались как-то прикрыть от чужих глаз свое счастье. Или же это только здесь, где единственной посторонней была сама Соня?

— Не спи на солнце, обгоришь.

Девушка невольно улыбнулась, поняв, кто загородил её лицо от яркого света ещё до того, как он подал голос.

— Я не сплю, я дремлю, — глаза она открыла и посмотрела на Дана, который уселся за её головой.

— Все равно тебе пора в тень, — ладонь осторожно прошлась по немного порозовевшей коже живота. — Ты очень быстро обгораешь.

— Белокожая, — стоило попытаться пожать плечами, как его слова тут же получили подтверждение — легкое жжение прозрачно намекало на то, что уже через пару часов она будет похожа на молодого поросенка.

— Угу, — наклонившись, Даниил коснулся губами кончика её носа.

— А где остальные? — только сейчас до неё дошло, что рядом подозрительно тихо. Даже с учетом Машиного сна это было необычно — ни тихого щебета Тани, что-то рассказывающей мужу, ни Димкиных подколов, направленных уже на Соню.

— Ушли в дом, слишком жарко. Нам тоже пора, — он помог ей подняться и, накинув на тонкие плечи полотенце, потянул за собой. — Пойдем кое-что покажу.